Ксения Татьмянина - Ветер Безлюдья [СИ]

Персоник на руке дал сбой в музыке — вклинилось объявление о станции, хотя выходить мне не на этой. Я отвлеклась, повернула голову, мельком посмотрела на новых пассажиров и вдруг среди прочих увидела женщину, которая ничего не слушала и не читала, не смотрела на экраны с рекламой. Так непохоже на всех нас, кто в массе своей ехал «глухими» и «слепыми» — в наушниках да в экранах. Она села напротив, чуть по диагонали, — стройная, высокая, с длинными светлыми волосами, забранными в конский хвост. Усталая, красивая, погруженная в себя женщина.

Персоник не хотел возобновлять плейлист, мигнул экраном, и я ждала, что сейчас услышу рекламу. Но вдруг прозвучал раздраженный голос:

«…что вдруг стряслось за последние две недели? Откуда эта тревога? Как будто не своей жизнью живу, потерялась… что случилось?.. муж, дочь, работа — все для кого-то, все потому, что так хотела мама с самого начала. А где я осталась? Куда я делась?..»

Открыв настройки, убедилась, что никакая аудиокнига не включена. Тогда откуда? Ни звонка не идет, плеер сам вылетел.

«…которую ночь не получается выспаться. Нервы не дают. Муж хороший человек, но я… это привычка… и шея болит, эта боль в затылке от нее. Ничего не помогает… Дочке семнадцать исполнилось, только поступать, сколько же денег надо… об этом думать нужно, а я о себе?»

Тут попутчица чуть сморщилась и потерла шею сзади. Она покрутила головой, закинула ее назад, но долго потолок не рассматривала. Опустила глаза в пол.

«Мерзотная реклама. Даже без звука смотреть тошно… да от всего тошно. Ненавижу свою жизнь. К мужу привыкла, дочь люблю, а маму ненавижу, потому что не могу ей противостоять… к самой себе чувствую отвращение. Я чужая, а настоящая осталась черт знает… а эта рыжая чего смотрит?..»

Я так вытаращилась, что, кажется, забыла моргать. Такое нереальное явление доходило до сознания с трудом — мысли постороннего человека транслировались мне в уши. Она отвернулась. Резко засунула руки в карманы своей облегающей куртки и вся словно нахохлилась.

«Еще час убить надо… еще целый час! Как я мечтала о свободном времени, а теперь не знаю, куда деваться… да, вот, куда я делась? Куда потерялась, когда? Наташка-потеряшка… лишь собакам и нужна, и дочери, может быть. Как же хочется счастья.»

Персоник издал звук переключения каналов и в уши мне ударила музыка, показавшаяся неожиданно громкой.

Лекарств не принимаю, головой не билась, подозрительных продуктов не ела… На какой почве у меня помутнение? Что это?

До своей станции я думала только об этом. Косилась в сторону попутчицы какое-то время, а потом вид загородил мужчина. Двойственное оказалось состояние — трезво понимала, что это невероятно, и в тоже время была уверена, что в здравом уме и что слышала, то слышала…

«Станция Офицерская» — оповестили в ушах мою остановку, и я поднялась на выход. Приказала самой себе успокоиться. Прямо сейчас с этим все равно ничего не могу сделать. Женщина из вагона исчезла, и догонять ее смысла нет. Мне нужно навестить тетю, и домой, — работать… Но что это было? Как объяснить? «Эта рыжая» — не совпадение, я пялилась на нее и я действительно рыжая…

— Надо отвлечься и подумать об этом после… — сказала себе под нос, включила музыку погромче и вышла.

Я родилась здесь, и любила старый город с детства. Когда-то он был обычным, как все города. Потом, попав в программу развития, отошел на задний план, а прямо под боком развернулась стройка будущего мегаполиса с тем же названием. А невысокий бетонный Сиверск превратился в трущобы на отшибе — отмирающий год за годом рудимент города-миллионника. Я помнила улицы живыми, дворы ухоженными, а людей здесь счастливыми. Теперь же, сейчас, я шла от станции метро по плиточному тротуару в скудном свете единственной цепочки фонарей и старалась по сторонам не смотреть. Вокруг царили заброшенность, темнота и тишина.

За всю дорогу не попался ни один человек. Летом, в теплую погоду в это позднее время я еще встречала двух-трех гуляющих, а вот в ноябре, при плюс пяти, ни души. Несколько минут дороги становились мрачным путешествием в мир отчуждения. Но не смотря на всю неуютность, в трущобах я никогда не испытывала страха. Я шла со своей музыкой в ушах, смотрела под ноги и знала, что если обернусь — как раз в полоске между домами увижу огни обитаемой части. Той, где станция. Там летают коптеры, там люди, там работающий до полуночи магазин.