Мика Ртуть - Зови меня Смерть [СИ]

2-й день каштанового цвета, Суард, Дайм шер Дюбрайн.

Слава Двуединым, Люкрес поверил. Но все равно у Дайма было стойкое ощущение, что их везение продлится недолго. Каким бы августейший брат ни был самовлюбленным павлином, отсутствием мозга он не страдал, и в любой момент мог раскусить их игру. И что будет тогда, Дайму не хотелось даже представлять. Возможно, потому что ему уже не раз приходилось «прибирать» за Люкресом там, где кто-то посмел идти против него или считать его дураком.

Однако предчувствия предчувствиями, но Дайм не собирался отступать. Да и поздновато. Он уже убил Саламандру и уже соблазнил Шуалейду — а ни того, ни другого Люкрес ему не простит.

И шис с ним. Проблемы стоит решать по мере их поступления. А самая ближайшая из них — инициация Линзы. Если что-то пойдет не так, обиды Люкреса перестанут иметь хоть какое-то значение просто потому, что обижаться уже будет некому. И не на кого. А значит, стоит сосредоточиться на насущном. Для начала выяснить толком, что же такого наговорила Саламандра Аномалии, что та даже на записку от Бастерхази отреагировала слезами.

По счастью, Люкрес не изменил себе и предпочел в спорной и небезопасной ситуации отсидеться во дворце под защитой Конвента, а ухаживать за докучливой влюбленной девчонкой послал Дайма. Что и требовалось.

Ухаживания за Шу начал с «маленькой безделушки, только в этом сезоне вошедшей в столичную моду», преподнесенной в самом начале прогулки. Разумеется, на глазах любопытной толпы — чтобы Люкресу непременно донесли. По счастью, его шпионов Дайм знал наперечет, что сильно облегчало задачу.

— Какой прелестный веер! — восхитилась Шу жуткой конструкцией из павлиньих перьев. — Ах, его императорское высочество так добр! Так любезен! Но неужели его высочество не желает полюбоваться на окрестности Суарда? Я так надеялась…

— О да, мы так надеялись порадовать нашего августейшего кузена, — подпел ей Каетано.

На этом он счел свой долг гостеприимного хозяина исполненным и вернулся к охмурению юной шеры Альгредо. Из них вышла отличная пара, Светлейший был прав. И правильно, что Каетано не сказали о прогнозах Светлейшего на тему одаренных детей. Юный принц упрям, как все Суардисы, и с него сталось бы упереться, потребовать свободы выбора и отказаться от собственного счастья из каких-то дурацких принципов.

— Готов спорить, и месяца не пройдет, как шера Альгредо станет невестой, — шепнул Дайм Шуалейде. — Тебе же она нравится?

— Нравится, — кивнула Шу с видом умудренной столетним опытом в любовных делах дамы. — Кай будет с ней счастлив.

И тут же кинула на Дайма лукавый, восторженный и такой горячий взгляд, что ему нестерпимо захотелось ее поцеловать. Прямо сейчас. Прямо здесь. Что ж, отличный момент, чтобы исполнить поручение брата.

— Шера Альгредо, без сомнения, прелестна. Но когда вы рядом, моя Гроза… я… мой августейший брат не видит никого другого.

— Ах… ваш брат… такой любезный кавалер…

— Мой брат страдает в разлуке с вами, считая минуты до того счастливого мгновения… — тут Дайм послал ей воспоминание об их свидании на балконе, — как сможет назвать вас своей.

Шу зарделась, и ноздрей Дайма коснулся сладкий и терпкий запах ее желания.

А Дайм продолжил — о мечте августейшего брата незамедлительно, прямо вместо прогулки уложить ее в постель. Получилось… ну что сказать, демонски убедительно получилось. Настолько, что они оба прокляли и соглядатаев Люкреса, и торчащую поблизости Ристану в сопровождении графа Сильво, и ни в чем не повинных гостей мероприятия, мешающих им хотя бы взяться за руки.

Правда, улучить минутку затишья и поцеловать Шу — мысленно, всего лишь мысленно! — никто Дайму не помешал. И любоваться ее сияющими глазами, припухшими губами и порозовевшими скулами — тоже. Еще бы не приходилось время от времени поминать всуе августейшего брата так, чтобы всем было слышно, и оделять комплиментами собственную невесту (по версии Люкреса), то получилась бы полнейшая идиллия.

Честно говоря, Дайм уже и забыл, когда ему удавалось так наслаждаться скучнейшими официальными мероприятиями. Но на этот раз все было иначе. Он словно сам стал шестнадцатилетним мальчишкой, для которого все внове, все ярко и интересно. Да что там, в свои шестнадцать он учился и тренировался, света белого не видя. Сначала восемь часов в Магадемии вместе со студентами-ровесниками, затем столько же индивидуальных и дополнительных занятий. Его учителями были и офицеры Магбезопасности, и лучшие педагоги Магадемии, но прежде всего — сам Светлейший. Он не давал Дайму вздохнуть, не то что сходить с приятелями в ближайшую таверну. А о симпатичных юных сокурсницах Дайм старался даже не думать, чтобы не провоцировать свою печать верности.