Полина Флер: Сердце василиска (СИ)

— Тея, — смогла выдохнуть я. — Мы… умерли?

Сколь трудно же мне было произнести это страшное слово! Я гнала его, но все-таки звук выстрелов, запах крови, мой Дитер, в грудь которого влетает картечь и раненый капитан не шли из головы.

— Нет, — ответила девочка, и будто камень свалился с души, но Тея тут же коварно добавила: — Еще нет. Черное Зеркало открылось и ты провалилась во временную воронку.

— Что это значит? — с недоумением спросила я, все еще продолжая падать.

Было не страшно, хотя и немного тревожно.

— Это значит, что два камня-магнита активизировались и создали пространственно-временной коридор между мирами и их вероятностями, — начала объяснять Тея, но, поймав мой недоумевающий взгляд, звонко рассмеялась и легко, как акробат, перевернулась через голову, приблизившись ко мне и подмигнув зеленым глазом: — Прости, мамочка, я иногда говорю странные вещи. Но если ты действительно собралась меня родить и воспитывать, придется к этому привыкнуть.

— Я поняла… почти, — кивнула ей и тут же спросила: — А как же Дитер? И капитан Фа, и Ченг, и драконы? Почему они не попали сюда вслед за мной?

— Потому что только ты носишь в животике Оракула, — улыбнулась Тея. — Я думала, это очевидно. Иногда, во сне, я могу дотянуться и до папочки. Но сейчас это невозможно. Поэтому ты должна сделать выбор за всех нас.

— Какой выбор? — растерянно спросила я.

— Смотри!

Тея очертила рукой дугу. Справа от нее черноты посветлела, расплылась, сквозь тонкую прозрачную пелену проступили очертания города…

Я глянула и ахнула, а кровь побежала живее, волнующе.

На горизонте вырастали высотки спального района, ближе зеленел сквер с фонтаном и уютными лавочками, покрашенными к лету, улицы, прямые, засаженные тополями, запруженные машинами, тянулись во все стороны, блестели трамвайные пути, мигал трехцветным глазом светофор. Я знала это место!

— Мой родной город, — в великом потрясении проговорила я и жадно распахнула глаза, чтобы не пропустить ни одной детали.

Прозрачная пленка, точно линза бинокля, приблизила одно из окон. Сквозь прозрачный тюль я различила родительскую квартиру, папу и маму, сидящих за обеденным столом. Линза мигнула, и показала мне подругу Юльку, гуляющую под ручку с однокурсником. Оба заливисто смеялись и, кажется, были счастливы. Потом мне показали мой университет, мою новую квартиру, мои цветы, поливаемые соседкой, которой я обычно доверяла ключи.

И острое чувство ностальгии вспыхнуло в груди и потащило с невероятной силой туда, где текла оставленная мною жизнь. Я вытянула ладони, желая прикоснуться к тому миру, но ладони уперлись в упругую мембрану, которую ни разорвать, ни расцарапать, и от обиды по щекам потекли слезы.

— Ты хочешь вернуться? — услышала я за плечом детский голосок.

Вздрогнула, моргнула, смахивая слезы.

— А разве это возможно? — жалобно спросила я и обернулась.

Тея больше не улыбалась, смотрела серьезно, понимающе.

— Из этого места возможно вернуться в любую точку мироздания, — ответила она. — Сейчас я показала тебе один путь. Теперь покажу другой. Смотри!

Она провела еще одну дугу, и новая линза возникла уже слева.

Это была Фессалия, прекрасная, как роза в пору цветения. Белоснежынй и полностью отреставрированный Мейердорфский замок, холеные скакуны в конюшнях, а на площадке у фонтанчика маленькая люлька, накрытая кружевным розовым покрывалом. Подошел Дитер, наклонился и поцеловал спящую в ней малышку, и я снова не смогла держать слез, и снова мое сердце забилось раненой птицей, а моя душа раскололась на части: одна тянулась в прошлое, другая всей душой желала остаться здесь.

— Твой выбор, — немного грустно произнесла Тея. — Я показала тебе две вероятности, теперь все зависит от тебя.

— Это слишком жестоко, — прошептала я. — Я не могу выбрать… Ведь если я останусь, родители и друзья будут думать, что я погибла. А если вернусь туда — то никогда не встречу Дитера, не полюблю и не рожу тебя…

— Всегда нужно чем-то жертвовать, — вздохнула Тея. — Капитан Фа пожертвовал жизнью ради тебя, мамочка, даже зная, что ты не будешь принадлежать ему. Наш папочка закрыл тебя от картечи, понимая, что может не увидеть моего рождения.

— Но если… если я останусь, — дрожащим голосом произнесла я, — ведь можно сделать так, чтобы родители не думали, будто я умерла? Чтобы они… были счастливы.

— О, да! — оживилась Тея. — Реальность можно скорректировать. Ты помнишь Мэрион?