Джанет Эдвардс: Жнец

Я знала, что человек в камере не может освободиться сам. Крышка каждой ячейки в телохранилище была надёжно заперта, чтобы помешать любопытствующим открыть её и навредить замороженному обитателю.

Я хотела остановить багги и проверить тревожные сигналы, что шли из этой камеры. Сигнал тревоги автоматически включает код разблокировки крышки, поэтому я могла бы открыть её и освободить неизвестного игрока из его тюрьмы.

Я хотела так поступить, но было нельзя. Кто бы ни лежал в камере, он чувствовал себя довольно неплохо, даже пытался выбраться наружу. Мне пришлось проигнорировать крики о помощи и направиться к человеку, умирающему от сердечного приступа.

Мой багги завершил разворот и помчался вперёд. Я нажала аварийную кнопку, чтобы увеличить скорость до критической. Камеры заморозки сливались в размытые линии по обе стороны, мотор протестующе скулил. Я даже не могла посмотреть, мигают ли аварийные огни на камерах, мимо которых мчалась, а рёв мотора заглушал все прочие звуки, но в памяти всё время повторялись крики и стук кулаков.

Мучительно долго я цеплялась за бешено мчащийся багги, не отрывая глаз от медицинского предупреждения на экране и бормоча код разблокировки: “AKX2281SDV. AKX2281SDV. AKX2281SDV.”

Наконец повозка затормозила, остановившись так резко, что я чуть не слетела с сиденья. Передо мной была камера с мигающими красными огнями.

Спрыгнув, я выхватила аптечку, нашла красный шприц и пулей полетела к контрольному блоку, чтобы открыть крышку. В последний раз я повторила комбинацию букв и цифр, набирая их: “AKX2281SDV.”

Как только код был введён, послышался щелчок. Я ухватила и подняла крышку, а затем всадила красный шприц в шею неподвижно лежащего внутри мужчины. Пару секунд я стояла, ожидая хоть какого-то отклика, но тщетно.

В отчаянии я залезла в камеру, проверила дыхание мужчины и попыталась вдуть воздух в его холодные губы. Минут десять-пятнадцать выдохи чередовались с надавливаниями на грудную клетку, но в конце концов мне пришлось признать бесполезность своих усилий.

Я устало вылезла обратно из камеры и застыла, глядя на покойника. Он выглядел на пару лет старше меня, с более тёмной кожей, аккуратно подстриженными чёрными волосами и намёком на бороду. Если он вступил в Игру в стандартном возрасте восемнадцати лет, то явно в какой-то момент размораживался. Женщины часто размораживались, чтобы пережить одну или несколько беременностей, но для мужчины возвращение в реальный мир было очень необычным.

Возможно, этому человеку нужно было физически поприсутствовать в реальности, чтобы выполнить высококвалифицированную, деликатную работу, с которой не мог справиться управляемый дроид. Но какими бы ни были причины разморозки, судя по устаревшей одежде, в последний раз он вернулся в Игру более двухсот лет назад. Два столетия его разум исследовал чудеса миров Игры, а теперь отправился исследовать куда более странное и отдалённое место.

Я вернулась к своему багги, села и прислушалась к голосам Фрейзера и детей на конференции. Лишь через несколько минут я смогла заставить себя заговорить. Произнести единственное мрачное предложение, которое закрыло дверь за жизнью.

– Мой случай сердечной недостаточности мёртв.

Я не узнала свой голос. Фрейзер ничего не ответил. Да и что он мог сказать. Когда разрушился мир Игры, миллионы разумов игроков провалились назад в реальность без предупреждения. Их тела пришлось разморозить с опасной скоростью, чтобы сохранить возвращающееся сознание, прежде чем оно канет в небытие. Само собой, некоторые несчастные не пережили процесс.

Последние три столетия люди умирали только в реальной жизни, а игроки в Игре были бессмертными. Теперь в рядом со мной в камере заморозки лежал труп. Вероятно, имелись и другие, разбросанные по пещерам телохранилища здесь и в других частях света. Определённо сотни, а может, и тысячи.

Игру посетила смерть.

В этот день я ещё долго работала после окончания смены. Супервайзер Фрейзер объявил, мол, техники разрабатывают командные последовательности и отправляют их во все блоки управления камер, что подверглись экстренной разморозке. Получив эти команды, камеры должны были снова заморозить своих обитателей и отправить их разумы назад в Игру, в случайный мир.

Вот только команды часто не срабатывали. Некоторые игроки столько раз нажимали тревожные кнопки, что контрольные системы зависали. Другие повреждали руки, пытаясь открыть крышки, и системы медицинского мониторинга блокировали повторную заморозку.