Марина Дечко - Ворожея

- Что это? - Догнавший его ухватился за темный сверток, что, подрагивая, лежал на снегу. И тут же выронил его, обжегшись. Заругался резко, сплевывая слова бранные, а сам потянулся к мечу:

- Поганец! И ты с ворожбою! Стало быть, правда все...

Верно, ему, Негу не выбраться отсюда, если б не дыра в воздухе самом. Да на земле. И рука протянутая с раскрытою ладонью:

- Хватайся!

Нег хватается разом что за руку эту, что за клубок нитей, оставляя капище само и воина раненого позади. А пыльная горница снова принимает мальца. И обнимает руками Заринки.

Глава 5.

Путь к Камнеграду был коротким. Рваным. И пространство, что разлилось наокол, подчинялось легко. Ничто не перечило нынче Хозяйке земного, и ей это нравилось.

Теперь ей не нужен был ни сам Симаргл, ни Лес его, Туманным прозванный, чтобы отворять то, что другим не под силу. Проведут и другие пути... тайные. Оставленные что в Темнолесье, что кругом него.

Стражами в них - гадюшницы да беленицы, ворожбою темной призванные. Омелы, огневики. Встреть такую - и она тут же сведет тебя к Госпоже. А уж та приголубит...

Чародейка отворяла кровь у себя на запястье, плюя ею перед собой, и...

Хлопок.

Пространство рвется легко, поддаваясь заветам Колдуньи. И за миг то дерево, что стояло поблизости, дрожит миражем. А по-за ним проступает другое. Тощее. Такие растут на самой околице Града Престольного. И со следующим плевком тают, сменяясь хилыми избами.

Околица Города Каменного чадит нещадно, - это Пламена помнит еще с той, прошлой жизни. И ей бы сморщится от вони, но не успевает. Время нынче слишком ценно, потому как если правда все...

Плевок - дрожание - Площадь. Головная, с высокими куполами Храма да красным камнем палат княжеских. С широким полотном дороги вымощенной.

Ошалелые лошади снуют меж домами. И тех, у кого уж пущена кровь, приходится добивать на ходу. Глаза дикие что у скотины, что у людей. И их, последних, тоже падает замертво немер ено.

Стало быть, татей проснется...

Идти к Храму тяжко - пробираться сквозь душный воздух, пропитанный кровью и смертью, страхом людским. И Чародейка снова плюет жижей смрадной.

У самого Храма - склеп, в котором ее муж, Тур Каменный, лишь недавно упокоен. Тяжелые створки не заперты - прикрыты. И стоит лишь толкнуть легко...

Спускаться в спертый воздух усыпальницы не хотелось, но ей нужна кровь рода древнего, чтобы понять, правду ли говорят девки. Воротить прошлое, утерянное, как ей казалось, навсегда. И все же...

Плоть того, кто еще ночью был ее мужем, поддалась легко. Он и в смерти не мог ей противиться, а уж в жизни...

Смрадная, с горьким привкусом. И Чародейка бы на нее не позарилась, если бы не имя старое, забытое. Что, если беленица не ошиблась, и к ней в руки сам Князь молодой пожаловал? И тогда она одним махом может завершить начатое. Нужно только...

Княгиня очертила гнилой жижей на камне склепа круг, подсветив его светом холодным, зеленым. И пустила в сферу ту руну Чернобога. Старую жизнь нужно удерживат ь, и тогда лучше нее не справится ничто...

Знак полыхнул, и тут же замер, связанный другим. Семейным, родовым. Древним, что сама кровь, им оберегаемая. В былое руннику знак тот жизни стоил, оттого и силен оказался.

Старая руна, что одна из многих на ее, чародейкином, фермуаре. Не она сама, но схожая. И обряд держится ровно, почти не лишая ее силы. А за ней - еще. И еще...

Знаки-руны вспыхивали один за другим, отчего холодный свет кругом них менялся. Тоже полыхал. И в огне том проступало сокрытое.

Сам Князь старый, Туром прозванный, шевельнулся. По телу пошла мелкая дрожь, и за дрожью той поднялась рука. Дернулась. Разогнулись пальцы тонкие, ожили запястья. А затем - и все остальное. Хотя... как ожило?

Тур глядел на Колдунью забеленными радужками глаз, и взгляд этот, что и в последние часы был мертвым, нынче и вовсе напоминал Пламене тлен. Да только чего ждать от существа усопшего, но не нашедшего поко я? И ведь то, что она привела его в этот мир, вернув былую память в гниющий разум, ей и самой казалось странным. Да только...

- Ты звала, Чародейка? - Тот, что вернулся, понимал природу стоящего перед ним зла. И ей разуменье то нравилось.

- Звала, - ответом.

А потом снова узор на полу из крови тленной. Раскроенное пространство, в котором вереницею из степняков да северян войско дивное тянется. И во главе войска того - двое. У одного волос светел, даже рус. Княгиня скоро отворачивается. Здесь ворожба ни к чему. Она и сама видит: то не Роговлад. А вот другой... Чудится ей, будто бы видала она его, вот только где?