Марина Дечко - Ворожея

- В Темнолесье, что под Светломестом. В середине зимы, - услужливо сообщает тот, кто призван. - Рысь и волк. Кровь на снегу свежем...

И она вспоминает. Ведь чутье вело ее в тот раз, и, стало быть, допустила она ошибку дурную. История воина со смоляными волосами закончиться могла уже тогда разом с жизнью самой...

А вот она оставила его, позабыв о чутье. Понадеялась, что тот издохнет сам. Он бы и издох, будь как все, только вот...

- Проклятье, - подсказывает тать, - степное. А еще - ворожба мощная, которой молодая знахарка делилась щедро по-за одиночеством. Признала в ней южная кровь такую же...

Значит, вот оно как сложилось...

Стало быть, нынче нужно вернуться, чтоб завершить начатое. И уже разумея ответ, она все же пытает тлеющую плоть:

- Сын?

- Сын, - откликается тот, чтобы ему вновь позволили уснуть, - Роговлад.

И Чародейка позволяет. Тур больше ей ни к чему - ей бы торопиться туда, где Князь молодой. И она снова отворяет кровь, заставляя марево пространства искриться. Рваться. И выталкивать ее к воину, идущему во главе войска.

***

Пространство за Негом схлопнулось мгновенно, обдав Ворожебника колючим морозным воздухом. И горсть снежинок, что вились у капища за стенами Камнеграда, все еще опадала на грязный пол. Ему бы выйти на простор, вздохнуть глубоко - и силы бы, глядишь, прибавилось. Потому как в голове нещадно полз туман по-за усталостью темной. И кровь уж стучала резко, сбивая его с мыслей. А сбиться нынче нельзя. Пространство, покорившись однажды, в другой раз может не пустить. И тогда Нег останется один на один с капищем старым и силою колдовскою. Не справится...

И Гай оперся гнутой спиной о старую лавку. Притворил веки, собрался. Вслушался в голос внутренний, что тянулся нитью к мальцу и задышал спокойнее: на месте тот. И земля старая откликается...

- Пол холодный, - Заринка подошла к нему, но касаться боялась, - захвораешь...

Ворожебник поднял на нее усталый взгляд, и, казалось, впервые глянул по-человечески:

- Это ничего. Лишь бы поспеть. - И снова прикрыл глаза.

Стало быть, не печется о себе. А вот отчего-то напрягся. На лбу выступила испарина. Значит, раскрывает перед Негом дорогу. И, верно, отвлекать его нельзя.

Заринка впервые за все время пожалела силы отданной. Это ж раньше ей ничего не стоило, взглянув на колера дивные, рассказать что о людине самой, что о чувствах ееных. Теперь вот лишь догадываться...

Что оставалось девке? Она уселась на невысокую скамью, что покоилась у другой стены, положив голову на плечо Свята:

- Ты знал, что Нег...

- Нет, - Охотник казался растерянным. Тревожным. А еще в нем явно ощущалось недовольство. Она и понимала его, только вот...

- Война за стенами этой избы, - напомнила ему Заринка, - и нам не выжить, даже если бы ушли. Быть может, уж и изб родных не осталось. Помнишь горелое воеводство? То-то и оно. Бывает, что целыми селами... а там степняк. И коли правда все про Чародейку...

- Я разделил с тобою выбор, Заринка. Корить не стану. Да только если сила моя понадобится, чтоб прибить этого... - он кивнул в сторону Гая, - то не дрогну. Не верю ему! Не могу после того, что увидел. Ты же... не виню, не указываю ничем. Помогу, если надобно. Только верить не проси!

И девка соглашалась. А ведь прав он. Нельзя верить всему, что говорят другие. Вот Свят - свой. Нежег - тоже...

Пространство рядом с Гаем снова схлопнулось, и в горницу влетел ошалелый малец. Весь в снегу, перепуганный. С глазами дикими, что у лошади загнанной:

- Поспел!

Нег по-дитячьи радовался, крутя перед глазами Ворожебника клубок черных нитей, что так и пытались вырваться из рук. И к Святу с Заринкой подпрыгивал:

- Там война. Со степняками. И воин раненый, что пытался меня схватить... свой, Свят, понимаешь? Он же за тулуп! С яростью! Говорит, чародей я... стало быть, расправу чинить вздумал. Если бы не Гай...

Он никак не мог угомониться. Пылал весь. И даже Заринка, лишенная дара своего, видала: то правда все. Значит, помочь снаружи они не смогут - на то не хватит сил. Лишь так. Это ж ежели свой против своего же пошел... дурно! Значит, Ворожебник не соврал.

- Готовься! - Приказал ему рыжий. - Тебе еще поспеть...

Он оборвал фразу на полуслове, словно бы окликнул его кто. Прислушался. И, значится, долетали до него голоса тайные, о которых ни девке самой, ни Святу не известно было. А вот и Нег насторожился. Собрался весь разом. И глаз снова дикий...

- Чего? Чего слышишь?

Но Ворожебник не отвечал. Сказал лишь мальцу: