Саманта Янг - Выжженные небеса

Глаза Ари расширились.

— Куртка, которую я призвала? Я украла ее из магазина?

Игнорируя недовольство в ее тон, Джей спокойно кивнул.

— Да.

Ее разум кипел от новостей. Она что-то украла! Она хмуро посмотрела на него.

— А то, что ты призвал?

— Я призываю свои вещи… почти всегда. Чистая одежда из моего шкафа. Деньги из моего счета в банке. Но глупости вроде ананасового сока для братства Аиссава… это из другого места.

— Откуда?

— Наверное, из чьего-то холодильника. Соседа. Обычно, берется из мест поблизости.

— Ты тоже украл, — рявкнула Ари.

Он пожал плечами, и ей захотелось бросить в него пультом.

— Почему ты не сказал? — комок появился в ее животе. Не Джей. Он мог не отвечать на ее чувства, но она думала, что может доверять ему. — Из — за тебя я думала, что магия крутая, и это единственное радовало меня в кошмарной ситуации.

— Твой дядя приказал молчать, Ари. Он знал, что ты не будешь использовать магию, если подумаешь, что она неэтична, а ему нужно было, чтобы ты активировала Печать.

— Но ты не мог сказать, чтобы я призывала свои вещи?

Он нетерпеливо покачал головой.

— Тебе нужно было размять мышцы магии и делать то, что требовалось, в полную силу.

Комок пропитался горечью, и эмоции пропитывали ее слова:

— Стоило сказать мне. Я думала, ты мой друг.

Если она не ошибалась, его глаза вспыхнули странной эмоцией, и он быстро моргнул, подавляя это. Зеленые глаза посмотрели на нее.

— Назначение от Красного короля — большое дело. Я не хотел все испортить.

— Ты дал мне книгу без разрешения.

— То было другое. Так я учил тебя важному, что тебе нужно было знать.

— Это важно! Мне нужно было знать это.

— Я могу лишь извиниться. Я должен был исполнять приказы.

Он звучал виновато, но Ари злилась и не замечала.

— Приятно знать твои приоритеты.

— Ари, ладно тебе…

— Что еще ты от меня скрываешь? — прервала она его, щуря глаза с подозрением. Он не успел ответить, стало слышно тяжелые шаги отца по лестнице, и она с удивлением вскочила на ноги. Она повернулась и увидела, как он идет по коридору, хватая по пути ключи от машины. Он выглядел ужасно. — Пап? — она бросилась к нему, кровь шумела в ушах.

— Мне нужно выйти, — буркнул он, не глядя на нее, даже не замечая Джея за Ари.

— Нет, пап, нам нужно поговорить.

— Не сейчас, Ари, — она не успела моргнуть, а он уже был снаружи, и дверь за ним захлопнулась. Потрясение и ярость удерживали ее на месте секунду, она услышала, как открылась и закрылась дверца машины, как завелся двигатель. Знакомое рычание привело ее в чувство, и она хмуро посмотрела на Джея, который не успел скрыть сочувствие во взгляде.

— Нет, — она тряхнула головой, скрипя зубами. — Не думаю, — она подумала о своих ключах от машины, и металл плюхнулся в ее раскрытую ладонь.

Горечь холода в воздухе щипала кожу Дали, мурашки бежали по его рукам из-за этого. Он поежился в простой футболке, прислоняясь к балкону в гостевой комнате, куда отец отправлял его, когда его приглашали на гору Каф. Ему везло, если приглашали раз в год. Балкон висел над горами, мерцающими в свете зимнего солнца, зеленые изумруды вызывали в его крови желание. Для атаки многого не требовалось, а желание обладать со временем лишь росло, но изумруды горы Каф были другой историей. Они вызывали желание… Он вздохнул, невольно почесал руку, думая о власти отца, о его владениях в этой части гор. Красивые дома рассеялись среди гор, опасные дорожки вели между ними, рынком и вратами огромного дома его отца, вырезанного в горе Каф, как и прочие королевские дома.

Он заметил вспышку движущегося цвета, на миг Дали забыл о своих переживаниях. К раздувающимся шелковым шторам на вратах отца — для гостеприимства, как он всегда говорил — неслась небольшая свита. Мужчины и женщины в ярких и свободных одеждах, в которых Дали замерз бы, двигались на волшебном ковре. Прямиком из арабских сказок. Дали улыбнулся от неожиданного вида красивой женщины джинна, сидящей на коленях на парящем марокканском ковре, ее глаза были огромными, семья вела ее в поместье. Он еще не видел волшебные ковры. Он видел их свернутыми в доме отца, но не видел в действии. Они были редкими. И то, что семья летела на таком, означало праздник. Красота была подарком для его отца. Улыбка Дали растаяла, он нахмурился, ощутив знакомый прилив любви — ненависти, которую испытывал к отцу, она была на вкус как шоколад с солью. Было сложно жить в мире людей и иметь дело с людьми, не знающими, какой он необычный. Он собрал несколько последователей за эти годы, заработал денег, получил связи, но отца видел лишь раз в год, лишь мельком бывал на горе Каф, а потом его снова прогоняли в реальный мир, где он желал получить то, что есть у отца. Осознание, что он никогда не будет таким, терзало его, рвало его любовь к отцу, хоть он всегда был рад его видеть. Отец всегда спрашивал о матери, дарил ей подарки, и им было удобно жить. Может, если бы его мать была расстроена из-за того, что отец покинул мир людей, он ненавидел бы его сильнее, но она не была такой.