Надежда Волгина: Заземелье [СИ]

1. Герои-мужчины в книге беспринципные «козлы» и ведут себя соответственно.

2. Героиня — обычная девушка. Когда над ней издеваются, не бросается на обидчика с целью расцарапать глаза, рискуя при этом жизнью. Она боится и плачет, потому как далеко не супергероиня. Кто хочет читать про воительницу, вам не сюда.

3. Спасение мира есть, но оно далеко не ядро сюжета. Суть романа совершенно в другом.

4. События происходят в мрачном перевернутом мире, который населяют похотливые самцы, и куда по воле рока попадает героиня.

5. Очень много откровенных сцен. Есть сцены насилия. Возрастное ограничение строго 18+!

Наверное, многие сейчас счастливы. А мое сердце расколото на множество мелких кусочков. Кто-то в данный момент смеется, а я стою на краю могилы. Вернее, стою я возле свежего холмика и смотрю на сиротливые гвоздики, теребимые ветром. Такое чувство, что там я, а не он.

Как ты мог, Виталька? Как мог оставить меня одну? Почему ты так торопился жить?

— Фай, пойдем… — Рая тронула меня за плечо. — Все в автобусе, ждут тебя. В столовке обед остынет.

Говорить сил не осталось, кивнула и, с трудом оторвав взгляд от злосчастных гвоздик, поплелась за подругой.

Ад начался три дня назад, когда среди ночи зазвонил мой сотовый.

— Алло, — ответила машинально, сознание еще не проснулось.

— Фаина Раневская?

Думаете, шучу? Ничего подобного! Меня, действительно, так зовут. Так назвала меня мама, а фамилия досталась от папы вместе с отчеством Витальевна. Больше мне ничего от него не перепало, в том числе и воспоминаний. Витальке повезло больше — его еще и назвали в честь забившего на нас отца. Хотя, повезло ли? Сейчас я в этом сомневаюсь.

— Да. А кто это?

Голос в трубке мужской, грубоватый. Собеседник тяжело сопел, словно только что пробежал кросс.

— Майор Васильев, — представился мужчина.

Сердце предательски замедлило ход, в руках появилась слабость. Я едва не выронила трубку. Еще до того, как узнала, я поняла — с Виталькой случилось что-то страшное.

— Виталий Витальевич Раневский — ваш брат?

Ответить не смогла. Лишь кивнула и тут же услышала:

— Фаина Витальевна, вы меня слушаете?

Я опять кивнула, как болванчик, и хрипло выдавила:

— Да.

— С вашим братом произошло несчастье…

Он продолжал говорить, а меня заволакивал туман, лишая способности слышать. В уши словно вставили беруши, голова кружилась. Единственное, что слышала отчетливо, — биение собственного сердца, тяжелое и размеренное.

— Где он?

— В морге. Вам нужно утром приехать на опознание.

— Хорошо, приеду.

Вот и все. Виталька тоже бросил меня. Сначала мама, потом тетя Вера, а теперь он… Не осталось никого, только я и огромный чужой мир.

— Фай, слушай, может мне пожить у тебя? — Голос Раисы прорвался сквозь туман безотчетных мыслей, которые были моими спутниками последние три дня. — Как ты одна-то?

Я посмотрела на веснушчатое и доброе лицо подруги и затрясла головой.

— Не надо, Рай. Все нормально.

— Ты бы хоть поплакала, — она потерла покрасневшие от недавних слез глаза. — Так же легче.

— Не могу…

Я пыталась плакать, когда просиживала ночи у гроба, глядя на любимое лицо. Но глаза оставались сухими. Рыдало сердце, прощаясь со счастливой жизнью.

Я смотрела на брата и не могла наглядеться. Он как живой, только ужасно бледный. Лицо не пострадало в катастрофе. Оно единственное осталось нетронутым. Все остальное — переломано, искалечено. Патологоанатом сказал, что Виталька получил повреждения, несовместимые с жизнью.

Ненавижу мотогонки! Теперь ненавижу. Раньше любила смотреть, как гонщики стремительно несутся по пересеченной местности, прыгая с трамплинов, заваливаясь на бок на поворотах. Адреналин бурлил в моей крови, заставляя замирать от восторга.

Как я гордилась Виталькой! Он был одним из лучших — сильный, красивый. Чемпион России по мотогонкам. И где он сейчас? В сырой земле. Даже не в земле, а в песке.

— Рай, почему на кладбище песок?

— Что? — Подруга смотрела на меня непонимающе.

— Ну, почему там нет нормальной, качественной земли?

— Фай, ты что? Зачем об этом?.. — Из ее глаз опять закапали слезы. — Перестань…

— Почему все в жизни так по-дурацки? Как жить?

— Фай, поехали ко мне, — шмыгнула она. — Ну, как ты будешь одна? Поживешь немного с нами.

Как же она не понимает, что я не могу? Что же он один будет блуждать по квартире? Ведь говорят же, что дух усопшего еще сорок дней находится там, где жил.