Анастасия Никитина: И.о. Бабы-яги

— От смеха?

— Не… Козьим орешком подавился. Не иначе лопата зачарованная сработала…

— Как такое вообще могло случиться?!

Я плавала на грани беспамятства, не чувствуя ни собственное тело, ни окружающее пространство. Кажется, даже дышать не было никакой необходимости. Вот только громкий визгливый голос раздражал до безумия.

— Ты гарантировала положительный результат! Так откуда здесь это чучело?!

Крикунье кто-то отвечал, но гораздо спокойнее, так, что слова до меня доходили как невнятное «бу-бу». Зато уж солистка старалась за двоих.

— Это результат?! Да как я, по-твоему, предъявлю это князю?! А Илюшка-то как обрадуется, когда такую образину увидит! Кровь?! Ну и что?! А всё остальное куда девать?! Ни рожи ни кожи! А волосы?! Мне что сказать: «Ваша дочь случайно облезла, светлейший князь! И поседела! Клочьями! Разумеется, исключительно от счастья лицезреть дорогого папашу!» Почему у нее волосы двухцветные?!

«И зачем так орать? — Мысли текли ленивым сиропом, не вызывая никаких эмоций. — Двухцветное мелирование с неровными прядями, между прочим, последний писк моды. У меня тоже такое. Было… И вообще… Подобранную посреди улицы тетку, конечно, не в частную клинику привезли, но и для муниципальной больницы обстановочка…»

И тут меня кто-то встряхнул, насильно вытаскивая из уютного кокона бесчувствия.

— Эй, ты!

Я поморщилась и невольно открыла глаза. Точнее, я их открывала… Открывала… Открывала… И никак не могла завершить это простейшее действие, вытаращившись как обалдевший баран. И было отчего. Во-первых, визгливая крикунья оказалась крикуном — толстячком-коротышкой в расшитом золотыми звёздами балахоне и остроконечной шляпе, залихватски съехавшей на затылок. И ладно бы только это. Но нет! Вместо облезлого больничного потолка, который я ожидала увидеть, надо мной нависали толстые балки, пучки каких-то трав и веревок и, господи, гадость-то какая, жирная летучая мышь!

— Где я?

Не самый оригинальный вопрос, но ничего лучше мои заклинившие мозги выродить не смогли.

— О! Очухалась! — взвизгнул писклявый толстяк и, оттолкнув меня обратно на жесткую лежанку, вытащил большой, обшитый кружевами платок.

Ощутимо треснувшись затылком, я подскочила:

— Да что вы себе позволяете?!

— Значит, так, Яга, — заговорил он, брезгливо протирая каждый палец и не обращая на моё возмущение никакого внимания. — Это — не годится. Тяни другую.

— Какую-такую другую, Мурлен? — фыркнула из угла не замеченная мной ранее старушка. — Наречённая потому и зовется «наречённой», что её нарекли, а другой нет и быть не может!

Пропустив мимо ушей странный диалог, я во все глаза уставилась на… На Ягу! Самую настоящую сказочную Бабу-ягу: с бородавкой на здоровенном крючковатом носу и одним-единственным зубом, выпирающим изо рта. Даже (гроссбух мне на макушку!) костяная нога в наличии имелась: торчала из-под цветастого подола и весело постукивала косточками.

— Я Мерлин! Сколько раз повторять?! — побагровел крикун и брезгливо скривился, наткнувшись на меня взглядом. — Это — можешь оставить себе на жаркое. По косточкам покататься-поваляться… Ну, сама разберёшься.

— Да уж разберусь, разберусь, Мудлен, — ухмыльнулась бабка, цыкнув зубом.

— Я Мерлин! — снова взвился тот. — Не Мурлен! Не Мудлен! Мер-лин!

— Ну да. Ну да, — закивала Яга с таким видом, что даже до меня дошло: у неё есть ещё не одна гениальная интерпретация знаменитого имени.

Толстяк, судя по всему, тоже об этом догадался и продолжать дискуссию не стал. Развернувшись на каблуках, он величественно зашагал к низенькой двери, всем своим видом демонстрируя оскорбленное достоинство. Почти получилось, если не считать, что у самого порога задравший нос дурень запутался в полах собственного балахона и в проём вылетел буквально кувырком под ехидный хохот Яги.

Я и сама не сумела сдержать смешок, слишком уж потешно выглядели длинные панталоны в крупный цветочек, обнаружившиеся под задравшимся подолом колоритной мантии. Впрочем, улыбка моментально испарилась, стоило мне перевести взгляд на весёлую старушку. Что там этот Мудлен говорил про жаркое и косточки?!

— Э…

— Хе-хе, — Яга поднялась и обошла вокруг по дуге, внимательно меня разглядывая. — Мерлин, конечно, муд… Хе-хе. Но в чем-то он прав. Неказистая наречённая, а, Вась?

— А… — опешила я. Откуда бабка знает, как меня зовут?! Меня только бывший муж настоящим именем звал, всем прочим я представлялась Валентиной.