Ольга Шерстобитова - Слезы Моря

Может, для того чтобы его спасти, достаточно было оказаться в опасности? И Ал бы пришел, защитил… Глупо, конечно, так думать. Только бы боль испытал от колючек розы, а изменить бы ничего не получилось.

Жрецы окружили, давая понять, что я тут лишняя.

– Позвольте нам попрощаться, – спокойно сказал Нарис.

– Нет.

– Вы не имеете права запретить.

– Пожалуйста, – прошу я, вглядываясь в хранителей.

Их лица скрыты за капюшонами, и непонятно, что они думают и чувствуют. Или у них вместо сердца камень?

– Мне придется надеть вам браслеты, блокирующие дар.

Бояться, что очередное жертвоприношение сорвется? Однозначно. И страх этот липкой паутиной расползается, выдает их слабость.

– Согласны, – ответил за нас Рэм.

Выхода же не оставили.

Он первым протянул руки, и едва щелкнули браслеты, оттолкнул жреца и обнял Ала, что-то шепнув на ухо.

– Ты был самым лучшим другом, Рэм. Береги себя.

И я кусаю губы до крови, силясь не расплакаться. Нельзя. Только не сейчас.

Следующим был Нарис.

– Спасибо, – сказал он.

– За то, что вас всех подвел?

– За то, что ты остался лучшим, Ал. Я позабочусь о Трин. Обещаю.

Кивнул, даже слегка усмехнулся.

И обжигающие браслеты скользнули на мои запястья. И эти несколько шагов, что нужно сделать, невыносимы.

Я его обняла, вдыхая неизменный запах ириса, нащупала шип розы.

– Я люблю тебя, Ал.

– И я тебя, сокровище. Прости.

– И ты меня.

Он еще не понял за что, лишь попытался отстраниться, но я поцарапала его кожу, и Ал упал.

– Что ты сделала, глупая девчонка!

Удар – и я падаю на землю, испытывая вместе с болью облегчение. Мне захотелось рассмеяться, но не дали. Подняли на ноги.

Ал лежал неподвижно.

– Трин!

– Отпустите ее!

Рэм и Нарис пытались пробраться ко мне, но их не пустили. Магию же применить они пока не могли. На руках сияли браслеты, которые снимет лишь тот, кто надел.

– Я пойду вместо него.

– Трин!

– Не смейте, Дарэ!

– Вы все знаете, что так будет правильно.

И эту бессильную злость я чувствую буквально кожей. Их взгляды прожигают.

Жрецы же зловеще шепчутся.

– У вас нет выбора, – напомнила я. – Не принесете жертву – умрут все, кто брал Слезы Моря.

– Дарэ!

– Трин!

Я повернулась к магистру Нарису и Рэму:

– Берегите Лотту.

Послышалась отборная ругань. Они понимали, что тоже бессильны изменить мое решение. Я посмотрела на хранителя, который все еще молчал после того, как меня ударил. И этого они хотят поставить во главе храма Морского бога? Заранее сочувствую. И жрецам, и горожанам. Впрочем, Ал не допустит несправедливого отношения к жителям.

– Что вы сделали с Верховным магом Кардоса?

– Усыпила.

– И не разбудить?

– Нет.

– Лотту выпорю, – рявкнул Нарис, явно поняв, что я применила запрещенную магию.

Это он еще не знает, что подруга отправилась его отвлекать. И теперь наверняка беспокоится.

– Вам чары не победить и не остановить. Они будут действовать сутки, может, даже больше. За это время Морской бог уничтожит город, – добила я всех.

– Найти белое платье, – сказал главный храмовник, принимая неизбежное.

– Вас Ал убьет, когда очнется. И храм по камушкам разнесет! – возмутился Рэм, не готовый смириться.

– Да что Ал… Сами сделаем, – спокойно заметил Нарис.

Мне это не поможет. Но если таким образом они справятся с утратой…

– Не надо платья, я уже его надела.

Жрецы меня окружили, заставили скинуть плащ и разуться, связали руки.

Снова опасались. Глупость. Куда я денусь? Но они этого не понимают, ждут подвоха.

– Прощайте! – крикнула я, понимая, что больше не увижу ни ректора Военно-морской академии, ни Рэма.

– Прощайте, Дарэ!

– Трин!

И все было почти так же, как в прошлый раз, и в то же время не так. Конвой, не спускающий с меня глаз, влажные мостовые, привычный запах моря, которым не надышишься, – это осталось. Другое – изменилось, исчезло. Да и я теперь другая.

Боюсь ли умирать? Да. Только дураки и ненормальные не хотят жить. Но этот страх пересиливает другой – Ал… Я думаю о нем, вспоминаю, и все остальное не имеет значения. Почему я не сказала раньше, что его люблю? Все переживала, боялась, мучила и себя и его, не зная, сколь беспощадно может быть время и боги. И лишь близость смерти заставила сделать невозможное. Сейчас мне легко. Несмотря на то, что ведут к проклятой скале для жертвоприношения, а руки связаны веревкой, я чувствую свободу. И знаю, что ее мне дала любовь к Алу. Вместе с этим ощущаю правильность происходящего. Никто не должен умирать из-за меня. Никто.