Марина Комарова - София слышит зеркала

Зеркальная маска задрожала, как гладь прозрачного озера под порывом нахлынувшего ветра. Мне удалось разглядеть, как в ухмылке искривились губы мужчины, узкие и бледные. И в то же время прекрасно поняла, что при желании можно рассмотреть его полностью. Другой вопрос, что Данила Александрович снова посмотрел на Крампе, будто давая мне понять, что увидела достаточно.

— Зная вас, герр Крампе, — подал он голос, — полагаю, что дело рискованное. София — сильная зеркальщица, она находится под моей защитой.

Гюнтер закатил глаза, словно ему бесконечно скучно это все слушать.

— Угу. Под вашей защитой весь город, уважаемый. Впрочем, для Городового это в порядке вещей.

Городовой? Я чуть не оступилась на узком козырьке. Обалдеть. Хозяин города, покровитель всего живого и неживого, находящегося на территории Херсона. Он — душа, он — сердце, он — все. Городовой. Он не всемогущ, но может очень многое и знает судьбу каждого горожанина.

Я даже позабыла, где нахожусь. От осознания такой невероятной вещи мысли путались. И пусть я сама далеко не обычный человек, но Городовой… Это как легенда, вдруг ожившая у тебя на глазах и улыбнувшаяся тебе… узкими и бледными губами.

— Кстати, как ваш Сергей Леонидович? — неожиданно спросил Гюнтер. — Совсем прихворал?

Алебастровый лев сел возле Городового и угрожающе зарычал. Не слишком громко, но убедительно. Гюнтер бросил на него короткий взгляд. Карие глаза вспыхнули красным. Я невольно охнула.

— Есть немного, — спокойно согласился Городовой (теперь только Городовой, по имени-отчеству его назвать язык не поворачивался). — Да и не его это вопрос. Смотрите, герр Крампе, чтобы дело не обернулось международным скандалом. Я прекрасно вижу зеркальную связь Софии, которая уходит очень далеко, но…

«Зная вас». Почему-то показалось, что он хочет сказать именно эти слова. Я поерзала спиной о стену, руки и ноги начали затекать. Еще так немного постою и упаду вниз, прямо в объятия обоих. И тут же снова жадно вгляделась в мужчин. Кто такой этот Гюнтер Крампе, если меня сам Городовой предупреждает? Что не просто богатый иностранец, связанный с зеркальщиками, и так ясно. Но дальше-то что?

Гюнтер улыбнулся так, словно услышал изысканный комплимент:

— Польщен, Данила Александрович. Хоть это и не в моих правилах, даю слово, что с ней ничего не случится. Ну да ладно, если не верите мне, спросите Клауса Кенига.

Я не видела лица Городового, однако, кажется, упоминание этого имени возымело должный эффект.

Правда, последовавший комментарий был слишком скупым:

— Ну-ну. Посмотрим.

Гюнтер чуть склонил голову, как бы говоря: что вы, как можно?

Мне захотелось рассмеяться, до того потешно выглядела выходка Гюнтера. Правда, тут же потеряла это желание, так как он резко поднял голову и чуть сощурился. Я затаила дыхание: неужели понял, что меня провели сюда из Зеркалья?

— Данила Александрович, вы любите, когда втроем? — неожиданно спросил Крампе.

Я поперхнулась. Это он о чем сейчас?

— Непременно. Троица, знаете ли, одобрена во многих религиях мира. Особенно если речь идет о святых.

Громко и противно засигналила машина. Городовой резко вскинул руку, пространство вокруг вздрогнуло, донесся скрип тормозов. Медлительный пешеход, едва не попавший под колеса, почти бегом кинулся к тротуару. Водитель ругнулся нецензурным оборотом и поехал дальше. Ух ты. Пешеход прошел мимо Городового, словно того и не было. Ну да, все верно. Он никогда и не догадается, кому обязан жизнью.

— Спасибо, мне и одного выше крыши, — поморщился Гюнтер. — А с вашей троицей разбирайтесь сами.

Городовой тихо рассмеялся. А смех-то приятный. Я тут же одернула себя. Этого еще не хватало! Никаких восторгов Городовым, выходящих за рамки уважения и восхищения его силой и способностями по части управления городом.

— Если София согласится, действуйте, герр Крампе, — резко посерьезнел он. — Мое согласие у вас есть. Но вы знаете, на каких условиях.

Гюнтер не менее серьезно кивнул:

— Благодарю.

Вышло сухо и коротко, но я вдруг поняла, что большего и не надо. Они друг друга поняли. Алебастровый лев удовлетворенно рыкнул и поднялся на лапы. Посмотрел на Городового, будто задавая немой вопрос. Тот положил руку на его голову, зарываясь пальцами в белую гриву. От Гюнтера уже и след простыл.

«Я на тебя рассчитываю, — вдруг прозвучал в голове низкий глубокий голос Городового. — Не подведи меня».

Я шумно выдохнула, чувствуя, как карниз под ногами тает, а перед глазами вновь появляется зеркало на двери в нашей квартире.