Марина Комарова - София слышит зеркала

Пришлось прислушаться к собственным ощущениям. И с разочарованием признать — ничего необычного. Ни малейшего намека на разгулявшихся шаттов. А они есть, это точно. Правда, неясно, когда и кто успел их заслать. Эх, надо бы поймать Городового и поговорить с ним. Этот точно в курсе. И чужеземного безобразия на своей территории терпеть не станет. Впрочем, Городовой занят городом. Не факт, что все бросит и побежит разбираться с немецким шаттом.

На стене дома напротив, едва освещенной светом фонаря, мелькнула тень. Странно размазанная и с рваными краями, как если бы ее нарисовал безумный художник. Все бы ничего, но… ее никто не отбрасывал.

— Какая прелесть, — шепнул Крампе, прищурившись.

Он сделал шаг вперед, и позади раздался судорожный женский вдох и тихое:

— Господи.

Кто бы там ни был, он прекрасно разглядел, что еще несколько секунд назад ухоженный симпатичный мужчина, которым и был Крампе, переходил дорогу, а потом… растворился во тьме, будто никогда и не было. И только сверкнули ярко-алым светом чьи-то глаза, как раскаленные угли под слоем пепла.

Физическая оболочка в таких делах только мешала. Шатта лучше догонять в подобном ему теневом облике, а не в простом и человеческом. Крампе почувствовал шероховатость кирпичной стены, ощутил, как от макушки до пяток охватило знакомое чувство скованности. Он передернул теневыми плечами, стараясь быстрее привыкнуть. Задержался что-то в человеческом облике, вот и весь букет ощущений.

Шатт юркнул за угол, видимо, надеясь, что его не заметят. Крампе скользнул за ним. Придерживаясь на отдаленном расстоянии, чтобы сначала понаблюдать и понять, что задумал слуга Теневого Короля.

Сквозь стену слышались голоса людей. Живые обитатели дома смеялись, говорили, перебивали друг друга. Гудело бежавшее по проводам электричество, потрескивали под злым октябрьским ветром старые деревянные рамы больших прямоугольных окон.

Дом нашептывал, что стоит здесь уже не одно десятилетие. Что неплохо бы подлатать дверь в подвал да привести в порядок трубы. А еще в коридоре на втором этаже перегорели лампочки, и он плохо видит. Однако тут же торопливо пояснял, что ничего страшного, и он совсем не жалуется. А так… любит поговорить.

Крампе покачал теневой головой. Какой болтливый дом. Гамбургские, впрочем, тоже не прочь поболтать. Особенно перемыть косточки своим жильцам.

Шатт передвигался медленно, в свою очередь стараясь не спугнуть Софию. Интересно, видела ли она когда-нибудь слуг Теневого Короля, сотканных из ночных кошмаров и вещих снов? Отражали ли их когда-нибудь ее зеркала?

Впереди показалась София. Судя по тому, как она согнулась и обхватила себя руками за плечи, замерзла основательно.

Крампе цокнул языком, правда, звука не получилось. Ну-ну, девочка. Одеваться надо все же лучше, если решила встретиться поздним вечером с настойчивым мужчиной. Ну… или раздеваться, это смотря по обстоятельствам.

София обогнула трехэтажное здание, где, судя по всему, разместился банк, и спустилась к церкви, за которой находилась автобусная остановка.

Крампе поморщился. Этого еще не хватало! Как неудобно-то, все тут не как у людей. Ну и у прочих не менее приятных во всех отношениях личностей, которые к людям не имеют никакого отношения.

Шатту тоже не понравилось возникшее препятствие. Он замер и жалобно заскулил, кажется, всячески ругаясь на величественное белое здание с голубым куполом, увенчанным золотым крестом.

Крампе, недолго думая, метнулся через дорогу и замер тенью на столбе. Следом за Софией, шаг в шаг, не удастся пройти. Ну и ладно, ничего страшного, и не в таких ситуациях приходилось бывать.

Автобус подъехал к остановке, вышли несколько человек. София, на мгновение нахмурившись, посмотрела назад, словно что-то услышала. Интересно, куда умудрился спрятаться шатт? Ведь точно не поползет по церковной стенке, игра не стоит свеч.

София тем временем зашла в автобус. Крампе проводил взглядом отъехавший транспорт. Так даже лучше. Можно теперь потолковать по душам с шаттом. Тот, правда, не подозревал, что из охотника резко превратился в жертву. И если б не замешкался и успел юркнуть за жертвой, то вполне бы мог выиграть каких-то несколько минут.

Шатт скользнул на дорогу чернильным пятном, расползся громадным кракеном. Крампе в мгновение ока оказался рядом. Выбросил вмиг материализовавшуюся руку и сжал свою жертву. Шатт захрипел, извиваясь в стальной хватке. За пару секунд сменил несколько химерных обликов, от скалящейся мантикоры до зубастого вервольфа. Однако, как следует разглядев своего пленителя, замер.