Юлия Удалова: Миткаль

Сейчас главное – чтобы дядя оказался дома, иначе придется неизвестно сколько торчать под забором, ожидая его. Я уже не говорю о том, что может выйти какая-нибудь ошибка с адресом. Что делать тогда?

Дом был большой, и какой-то надменный. Возможно, так казалось из-за того, что он стоял на склоне холма немного на отшибе, а возможно из-за того, что находился ближе всех к черте темного леса. У дома был и второй этаж, но что больше всего меня удивило – мезонин с крышей, поддерживаемый четырьмя колоннами и украшенный резными деревянными перильцами. Необычный дом. Что можно сказать о его владельце? Какой-нибудь любитель старины… Который не встретил собственную племянницу.

Странно и по-чужому затренькал звонок. Открывать мне не торопились. Я уже прикидывала, куда лучше пойти, чтобы попытаться разыскать дядюшку, когда крашеная зелёной краской деревянная дверь отворилась, и на пороге возник мужчина в синем бархатном халате и синей бархатной феске. На вид ему было лет сорок пять, невысокий, светловолосый, с глазами, словно затянутыми пленкой, надежно скрывающей это зеркало души от посторонних. Банальное «Вам кого?» даже не прозвучало. Судя по всему, этот человек далек от банальностей. И его высокомерно-вопросительный взгляд красноречивее слов.

– Здравствуйте, дядя, – скромненько сказала я. – Я – Ева. Я вам звонила. Я – ваша племянница, – последнее предложение вышло совсем тихо и неуверенно.

Я видела его всего лишь раз, и то в детстве, поэтому совершенно не помнила. Когда три недели назад я, найдя в отцовской записной книжке номер, накарябанный выцветшими чернилами, позвонила, то совершенно не надеялась, что кто-то вообще возьмет трубку.

И вот сейчас он стоял и смотрел на меня, как смотрит швейцар при входе в дорогущий ресторан на явно неплатёжеспособного клиента, пытающегося проникнуть в его вотчину. В его святая святых.

Молчание затягивалось.

– Приехала-таки, – резюмировал дядя вместо приветствия и посторонился, пропуская меня в дом, из чего я сделала вывод, что и неплатежеспособным клиентам иногда везет.

– Это плохо? – поинтересовалась я, внедряясь в коридор с бежевыми стенами и сияющими люстрами.

Дядюшка ничего не ответил. При светлом цвете волос и бровей у него была рыжая бородка жабо. Я видела его от силы минут десять, но уже могла сделать вывод, что с ним придется несладко.

Чёрт, может, не всё ещё потеряно?

– Итак? – промолвил дядя тягуче, усадив меня за старинный круглый стол, стоящий в центре огромной кухни, пол которой был вымощен синими и красными плитками.

Сейчас на столе сиротливо примостилась коробка кексов с вишней, которую я купила по дороге, и две чашки. Фарфоровая, с кофе – дядина. Керамическая, с чаем – моя. На ней было крупно выбито: «Попили? Боле не задерживаю!»

Боже, мне уже все до такой степени ясно, что и говорить ничего не хочется. Хочется лишь спросить, почему он разрешил мне приехать. Что я и сделала.

Дядюшка медлил, крупными пальцами постукивая по гладкой поверхности стола. Я крутила на среднем пальце правой руки тонкое кольцо с небольшой жемчужиной. Я всегда делала это, когда нервничала.

– Что заставило тебя позвонить мне и попросить о помощи и крове, – начал дядюшка и толстые пальцы его удобно взялись за изящно выгнутую ручку чашки, – мне абсолютно безразлично. Даже более того, я не задумываясь, отказал бы тебе, потому что терпеть не могу глупеньких беспомощных расбор-клоунесс, считающих себя акулками. Если б не одно крохотное но. В моём доме надолго не задерживается ни одна уборщица. Последнюю я выгнал как раз перед твоим звонком. И я подумал, раз ты вынуждена обращаться ко мне, то у тебя нет выхода. А раз у тебя нет выхода, то ты стерпишь все, что угодно, и мне не надо будет мучиться с поиском все новых и новых помоесосалок. Опять же, ты уже приедешь, настроишься, потратишь деньги на билет… Куда ты пойдешь? Некуда!

Странно, но эта откровенность мне даже понравилась. Дядя не стал строить из себя доброжелательного родственника, и пошел напрямую. А ведь он прав. Я в далёком незнакомом городе, где единственный человек, которого я знаю – вот этот дядюшка, собирающийся использовать меня в качестве обслуживающего персонала. Я даже на нормальную работу устроиться не могу, потому что только месяц назад окончила среднюю школу и ещё несовершеннолетняя.

На что я надеялась? Боже, какая дурочка! Аплодисменты.

Но надо что-то решать и притом прямо сейчас.

– Хорошо, – хмуро кивнула я, скрипя сердце. – Уборщица – так уборщица. Не надейтесь, что это продлится долго – при первой возможности я от вас съеду, но ладно. Так и быть. Единственное, чего я прошу – не говорите со мной в подобном тоне. Вам не очень приятно моё общество, а мне, честно говоря, ваше, поэтому давайте соблюдать нейтралитет.