Юлия Удалова: Миткаль

Внезапная эта ностальгия?

Действительно, за что? Мой дом не был похож на музей. Это был просто… дом. И там была настоящая ванная. Мои любимые книги. Мой кот Манчкин. Он такой беззащитный и, наверное, страшно по мне скучает. И он не дома, а у знакомых. Когда я чуть-чуть освоюсь в этом городе, то обязательно заберу его. А дома сейчас пусто, темно и тихо. На тумбочке стоит фотография мамы. Как последняя свинья, я её забыла. Слишком в большой спешке уезжала.

Лишь по одному я не испытывала никакой грусти. По одинокой фигурке, сидящей в сквере напротив моих окон. Он отнюдь не глуп и скоро поймет, что я сбежала. Если уже не понял.

Ну что ж, ему давно пора осознать, что мы не пара.

Июль перевалил за средину, и уже ни о чем, кроме конкурса в академии «Согинея», я думать не могла. Родители хотели, чтобы я получила высшее образование, да и сама я чувствовала потребность учиться дальше. А ещё очень хотелось показать дорогому дядюшке, что выиграть конкурс в моих силах. Дома, просматривая в Интернете информацию об этом городе, я наткнулась на сайт академии и удивилась, что такое престижное учебное заведение есть в таком, казалось бы, захолустном городишке. Но городишка оказался городом, и, кстати, весьма небедным. Это позволило какому-то состоятельному бизнесмену открыть здесь академию с красивым, но непонятным названием «Согинея», да ещё и объявить конкурс на четыре бесплатных места. Почему-то именно название меня подкупило, и я решила, что нужно попытать свои силы. К тому же, не подгадывая, в город я прибыла к началу конкурса, состоящего из трех испытаний.

Я знала, что отлично выдержала два первых экзамена, и не менее отлично хотела выдержать третий, когда неожиданно удача отвернулась от меня.

Стены обшиты панелями вишневого цвета. Окна распахнуты, но в них не видно ничего, кроме верхушек деревьев. Аудитория забита до отказа – человек сто тут точно есть, и это только первая группа сдающих экзамен по литературе. Претендентов на четыре благословенных места в «Согинее» много. Здесь призеры всяких олимпиад и вообще различные умники. Я жду, когда члены жюри дадут мне листок с темой сочинения, и стараюсь не пасовать перед призерами и умниками.

Меньше всего я боялась последнего экзамена, потому что читать любила, и в школе сочинения ниоткуда не списывала. Всегда имелись какие-то свои мысли. Учитель по литературе даже находил их оригинальными.

Но всё рухнуло, когда я увидела надпись на своём листке. «Л.Кэрролл. Алиса в Стране Чудес».

Льюис Кэрролл не вызывал у меня даже малейшей симпатии. Так же, как и его знаменитая книга, до которой мои руки дошли очень поздно, а именно в автобусе по дороге в этот город.

Знаменитую «Алису» я не дочитала. Просто не выдержала этого мрачного бреда с претензией на занимательность и своеобразие, с бессмысленными диалогами и противными героями. Полистав в конце биографию Кэрролла, я отнесла эту книгу в разряд дурацких, и засунула в карман на спинке сиденья передо мной, к парочке журналов и газет, которые можно было почитать, если в автобусе станет совсем уж тошно ехать.

Тошно мне стало не от автобуса, а почему-то именно от «Алисы». Прямо перед отъездом я положила её в спортивную сумку со своими вещами машинально. Дойдя до сцены, где разумная девочка то увеличивалась, то уменьшалась, я даже почувствовала головную боль и захлопнула книгу в надежде более её не открывать. И вот – такая незадача. Что писать в сочинении по оной, я совершенно не представляла, так как даже не узнала, чем там закончилось дело.

В общем, на этот раз мысли не нашлись. До конца экзамена оставалось около пятнадцати минут, когда я наконец-то выжала из себя первое предложение. Я пыталась быть объективной, но понимала, что из сочинения получилась лишь одна злостная критика.

Не люблю переживать раньше времени. Однако, кладя свой мало исписанный листок на толстую стопку сильно исписанных листков, я подумала, что этот экзамен, скорее всего, бесславно провален. Стало втройне обидно, потому что мои результаты за первые два испытания были одними из лучших. И кто придумал включать в третий экзамен сочинение по бестолковой детской книжке, которая все испортила? Я была согласна даже написать критическую статью на сатиры Антиоха Кантемира.

Но этот неадекватный Кэрролл?

Посоветовав себе не злиться и философски отнестись к этому фиаско, я заспешила, так как дел на сегодня запланировано было много. Дядюшка признавал свежие натуральные продукты, которые продавались, как он считал, только на рынке. Два раза в неделю я ездила туда с пересадкой, возвращаясь усталая, с тяжеленными пакетами, от которых потом крутило руки. Поэтому мои мысли быстро переключились на то, чтобы ненароком не забыть взять какой-нибудь несчастный чек.