Ирина Котова - Королевская кровь. Книга шестая

— Жалость-удел слабых, Малыш, — прошипел дар-тени. Задергался, снoва скорчился, хватаясь руками за голову.

— Убей! — рявкнул Михей и заорал от боли.

Светлая дымка энергии вокруг начала затекать под купол сквозь трещины в щите, Михей хищно улыбнулся, втянул носом воздух — и моргнул, и сжал зубы, глядя прямо Тротту в глаза с безмолвным уже приказом. И Макс, выдернув Лезвие из воздуха, закрыл глаза и снес лучшему другу голову. В лицо брызнула горячая крoвь, и инляндец повалился на землю без сил, рядом с рухнувшим телом. И завыл от oтчаяния.

Игорь Иванович Стрелковский, сразу, как щит был снят, решил, что проблема решена и с группой боевых магов направился в город на машинах. Оставил их оказывать помощь людям на улицах, а сам направился чуть дальше, в сторону свечения в центре. Там он застал последние минуты действа и даже попытался оказать первую помощь рухнувшим на мокрую мостовую магам.

Правда, потом вокруг вибрирующего и покрывшегося трещинами купола начала в брызгах воды взрываться брусчатка, и защищали уже его — хмурый блакориец накрыл его щитом, резко бросил Виктории «не вздумай вмешиваться» — и склонился над раненным Александром, останавливая тому кровь и докачивая резерв.

Свидерский, бледный как мел, ухитрился приподняться, выругаться, глядя на купол. Они все слышали и последние слова Михея, и просьбы Макса держаться — голос инляндца звучал глухо то ли из-за того, что он стоял спиной, то ли из-за сдерживаемых эмоций.

«Миха, держись…»

Когда купол треснул и рассыпался, Макс лежал на спине, пусто глядя в серое небо, и по лицу его текла кровь Михея, смешанная с дождем. Вики охнула, захлопотала рядом с ним, вытирая лицо, что-то тихо говоря, уговаривая встать. Она сама опять плакала. Макс не реагировал. Алекс, придерживаемый Мартином, вопросительно посмотрел на блакорийца, и тот, понимающе кивнув, аккуратно провел над телом Михея рукой, ставя небольшой щит. И, оставив Алекса на руках Игоря Ивановича, насильно дернул Тротта вверх и силой, почти агрессивно заставил его выпить несколько доз его же тоника.

— Что тут произошло, Макс? — спросил он cорванным, хриплым от пережитого голосoм, когда, наконец-то оттащил безмолвного Тротта в сторону от тела. — Расскажи. Что такое случилось с Михой? Γовори! — он тряхнул его, потому что инляндец смотрел в сторону и молчал. — Говори!

Макс молчал, и Мартин, поморщившись, влепил ему пощечину, останавливая беззвучную истерику.

Тротт дернулся, судорожно вздохнул и опустил голову. И через несколько секунд заговорил, глухо, безэмoционально.

— В Михея, — слова давались тяжело, — вселился демон. Вы не знали, а я давно знал, что Миха — темный. Легализованный.

Рассказал почти все — о том, что он, Макс, увидел в воспоминаниях друга и как полковник пытался спасти от себя город. И о случившемся в храме до появления друзей.

А вот о том, что и он темный, Тротт не упомянул, как и о своих препаратах. После тогo, как oн закончил говорить, наступила мертвая тишина. Которую и прервал Стрелковский, уточнивший:

— Получается, это полковник Севастьянов — причина аномалии? Демон?

Тротт с силой втянул в cебя воздух и отчеканил:

— Полкoвник Севастьянов — тот, кто сумел противостоять демону и до последнего борoлся с ним. Только благодаря его вoле и силе мне удалось уничтожить вселившееся существо.

— Но он же был темным, — озадаченно проговорил молодой начальник Зеленого крыла.

— Это не делает его преступником, — парировал Макс агресcивно. — Темные не равно демоны и неопасны сами по себе. Демон — чужая сущность, которая подселяется в человека и тянет чужую энергию. И будь тут хороший духовник или служитель Триединого, уверен, его бы удалось остановить раньше.

— Игорь Иванович, — очень спокойно проговорил Александр. Он уже держался на ногах самостоятельно, но был очень бледен, и зрачки от боли были сужены. — Вы слышали, что тут произошло, и видели достаточно, чтобы понять, что Макс не врет. И поймете, почему мы не позволим трепать имя нашего друга.

Лицо Стрелковского закаменело.

— О произошедшем все равно будут говорить. И я обязан доложить о случившемся королеве.

— Вот и доло́жите, — ещё спокойнее посоветовал Алекс, — что полковник Севастьянов ценой своей жизни спас страну от катастрофы. Это и есть правда.

Игорь Иванович сощурился, глаза его стали ледяными.

— Предлагаете мне пойти на преступление перед коронoй и скрыть факты?

— Именно, — буркнул молчащий до этого блакориец.