— Таша, вы знаете, наверное, у меня дело как раз к вам, вернее к вашему агентству. Тут, такое, право слово, пустяк. У нас завелся призрак. Или дух. Нет, нет, ничего зловредного в храме быть не может, это точно. Но по вечерам, когда я захожу убирать храм, мне становиться очень жутко. Шорохи, звуки. И вой. Тоскливый такой, совершенно потусторонний. И стали пропадать подношения, из съестного. Я сначала думала, что это мыши, но заклинание против грызунов обновляли на прошлой неделе. Посмотрите, пожалуйста.
Так и получилась у агентства «Пустячок» работа, которую не планировалось брать. Поздно вечером Таша, Эван и Барба остались в храме. Эван присел на скамеечку у алтаря, а Таша и Барба шептались, сидя у входа.
— Как ты смогла его уговорить? Он такой сердитый. По-моему он совсем не хотел брать заказ.
— Иримское рагу, шоколадные брауни и обещание не убираться на его рабочем столе.
— А к госпоже Глиг ты ходила? Котяток видела?
— Нет еще. Фейских котят не показывают посторонним до трех месяцев. Их, говорят, мамы-кошки прячут. Если посмотреть раньше времени, котятки погибают.
— Ах, как госпожа Глиг их вообще может разводить. Я вот никогда не видела кошечки этой породы. Везде только мальчики.
— Тихо вы! Мы тут призраков ловим или сплетничаем? — шикнул на расшумевшихся подруг Эван.
Таша и Барба замолчали, потом Барба поднялась и стала смахивать пыль. И в тишине храма раздалось шипение и скрежет. Казалось, звуки шли отовсюду — от стен, от алтаря, от расписного купола.
— Слышите! — воскликнула Барба. Звуки стихли, а потом раздался тихий вой. Тоскливый, пробирающий до костей. Таша вздрогнула. Барба взвизгнула.
— Знаете, барышни. Идите-ка вы домой, я тут сам подежурю.
Поздно ночью Эван прокрался в дом. Заспанная Таша высунулась из своей комнаты.
— Ну что?
— Все хорошо, ложись, сейчас одну вещь возьму и уйду.
— Артефакт?
— Артефакт, артефакт.
Рассвет еще не наступил, а Таша уже спешила в храм. На крылечке она столкнулась с Барбой. И Опусией. И еще с десятком ревностных прихожанок. Тихо, на цыпочках, прошли они в храм и подошли к алтарю. На полу за алтарем, в огороженном для музыканта уголочке, сидел Эван. А на коленях у него спал котенок. Крошечный серый котенок с огромным пузиком. Эван поднял глаза на толпу дам и тихо сказал.
— Это он. Он в трубы ротельда забирался и по ним в храм проникал. А пока полз, когтями царапал. Там акустика замечательная, вот и шел такой необычный звук.
— А как ты его поймал? — загорелись глаза у Таши, — на следилку?
— На полкило телятины, он все стрескал, — ответил Эван и почесал набитый животик котенка.
— Ой! Какой манипусечка! — охнула Опусия. Получилось громко. И от этого звука котенок проснулся, дернулся и соскочил с колен Эвана. Мышкой юркнул между ног прихожанок и выскочил из храма.
— За ним! — закричала Таша. Хотя, совершенно не понятно, зачем нужно было обязательно ловить этого толстопузого обжору. А за Ташей кинулись дамы, а за ними побежал Эван. И вся эта толпа очень быстро прибежала к дому госпожи Глиг. Котенок заскочил в приоткрытую дверь, из которой как раз выходила хозяйка дома, Таша в азарте погони оттолкнула госпожу Глиг и вбежала в дом. Котенок проскочил гостиную, коридор, спальню и буквально ввинтился в маленькое отверстие в стене. Пока спешашие за Ташей дамы восторженно охали, разглядывая лежащих в корзиночке на кровати трех белоснежных котят, она подскочила к стене, дернула потайную дверцу, сорвала ее боевым заклинанием и вошла в темный чуланчик. А за ней уже вбежали все. Потом, когда эта история закончилась, Таша оправдывала свое поведение разгулявшейся кровью предков и привитыми на боевом факультете навыками. Хотя, не очень она и стыдилась. Ведь если бы не ее возмутительное поведение, то никто никогда не увидел в темном чулане множество клеток с крошечными заморенными котятами.
После утренней проповеди, посвященной на этот раз милосердию по отношению к слабым, местное общество, в котором на этот раз были не только дамы, обменивалась последними новостями.
— Вы слышали, эта особа собирала бездомных котят и просто морила их голодом. И бедняжки не вырастали. Она их магией поддерживала, но все равно большинство гибло.
— А потом поила отваром, от которого они седели.
— А цвет глазок тоже магией меняла, только большинство от этого слепли.
— Живодерка! — проворчал господин Гро.
— Этой твари не место в приличном обществе, — уверенно проговорил Лой.
Читать дальше