Любовь Черникова: Испытание

– Надеюсь, никто не сомневается, на курсантке Кирране тин Даррен все тот же громовик, что и в первый день «Большой Охоты»?

Желающих оспорить его слова не нашлось. Более того, наставники неожиданно дружно закивали, к ним присоединился Настоятель Агилон. Убедившись, что запись сделана, и Махаррон, хоть и злится, но не выказывает вслух недовольства, Пасита сел на землю и извлёк из кармана пузырёк с восстанавливающим отваром, Нааррон тотчас оказался рядом с тревогой в глазах и тёплым одеялом наготове. Защитник, укутав холодную как лёд охотницу, осторожно приоткрыл ей рот и влил отвар. Затем снова поднял на руки и понёс туда, где привязал Ярого.

– Тин Хорвейг! – голос Махаррона настиг его почти сразу.

Пасита ждал этого, а потому неспешно обернулся. Несколько ударов сердца они с Настоятелем буравили друг друга взглядами. Сухие губы сжались в линию, желваки дёрнулись, но вслух старик сказал:

– Доставь Киррану в мои покои.

– Да, Настоятель, – Пасита ответил наисмиреннейшим тоном, покорно поклонившись, и мысленно показал наставнику «нос».

Чуть позже он ещё раз насладился своей пусть маленькой, но победой, стоя на коленях у постели, на которой лежала погруженная в сон девчонка, сам расплетал дурацкие косы, по одному вынимая громовики и складывая на столик рядом:

«Шестьдесят четы-ыре… шестьдесят пя-ять… шестедят…»

В этот миг в спальню ворвался Нааррон. Красный и запыхавшийся. Видать, бежал всю дорогу до Ордена.

– Тин Хорвейг, ты идиот! – выпалил он, держась за бок. Пасита даже не обиделся, лишь многозначительно приподнял бровь. – Немедленно раздевайся и ложись рядом! – Вот тут-то Защитник едва не поперхнулся, и его глаза выпучились в непритворном удивлении. – А-а-а! Да быстрей же! – Хранитель чуть не запрыгал на месте.

Наконец, голова начала варить. Скинув рубаху, Пасита забрался к Кире под одеяло, прижал к себе.

– Наконец-то дошло! – заучка, выдохнув, опустился на стул, словно из него вынули стержень. – Косички он расплетает! А на схему потоков взглянуть не судьба? Перестраивай срочно! – Нааррон достал из кармана ещё один пузырёк, протянул Защитнику. – Силёнок-то у самого хватит?

Тин Хорвейга обдало жаром, когда он сам все увидел.

Оставшееся до ужина время, Пасита на пределе своих ещё не до конца восстановившихся сил, пытался привести в порядок потоки Кирраны. Отвлёкся лишь дважды, когда Нааррон принёс новую порцию заряженного отвара и куриный бульон. Защитник даже не стал прислушиваться к их с Настоятелем Махарроном разговору. И где только заучка набрался смелости, чтобы вытолкать деда за двери, да ещё и убедить, что все идёт как надо. Закончив уже после заката, обессиленный, Пасита провалился в беспокойный сон, то и дело инстинктивно проверяя, на месте ли девчонка.

Кира окинула взглядом голые плечи Защитника, рассевшегося на разобранной постели. Невольно скользнул ниже, отметив, на Пасите отчего-то все ещё надет громовик – тот самый, что стал родным за седмицу, оберегаемым пуще зеницы ока. Простые штаны многозначительно бугрились, и охотница почувствовала, как во рту пересохло от неожиданного откровения: «Хорошо было так просто лежать рядом…»

От резкого почти болезненного желания плюнуть на все условности, забыть обо всём, что было и просто забраться обратно в кровать, закрыв глаза и притворившись, что так и надо, потеплели щёки… Поразившись собственной распущенности, Кира уставилась невидящим взглядом куда-то в угол, обхватила себя руками, инстинктивно защищаясь от прокатившегося по телу озноба, вызванного потребностью быть счастливой. В голове роились вопросы: «Что делать дальше? Что скажет дед? Почему я снова в его покоях? Не выгонят ли меня теперь из Ордена?»

Но вслух спросила иное, не сразу решившись поднять глаза на собеседников:

– Как закончилась «Охота»? – прозвучало достаточно сухо и отстраненно, это помогло побороть близкие слезы.

Лица мужчин разом закаменели.

– Кира, ты победила, но… – осторожно начал брат.

– Ты, бесспорно, была лучшей, – продолжил Пасита, и на его лице явно читалась досада. – Лучшей за многие годы. Но Махаррон не признал твою победу и на этот раз в назидание за непослушание приказал изменить правила.

Разочарование стало комом в горле: «Неужели все напрасно?»

– Пусть, – прозвучало хрипло. – Главное, громовик Седера отняла. Обещание выполнено, – брат и Защитник странно переглянулись.