Агрипина Тумбочкина - Феникс императора [СИ]

— Меня попросили остаться, пока не придет сторож, так что, — я развела руками.

— Что ж, — сказал пожилой преподаватель, — хорошей вам ночи!

— Спасибо, — поблагодарила я, гладя на удаляющуюся в ночь фигуру.

Дверь натужно скрипнула, и неохотно закрылась, я опустила тяжелый крюк древнего, как и сама школа запора. Теперь в огромном здании школы я осталась одна, а витавшее весь день чувство тревоги обострилось. К счастью или, к сожалению, я никогда не была трусихой, поэтому просто решила развеять свои предчувствия, поднявшись на второй этаж, где располагался пресловутый актовый зал.

На втором этаже освещение, как и положено, отсутствовало, из-за чего я почти сразу увидела пробивающуюся под дверью актового зала полоску тусклого серого света. Дверь оказалась чуть приоткрыта.

По мере приближения я начинала понимать, вот! Вот оно мое предчувствие, ощущение называйте, как хотите, но оно шло оттуда из приоткрытой обшарпанной двери. Свет внутри явно шел неровный, отчего тень под дверью колебалась. Тут меня прошибло током, неужели что-то загорелось? Я рванула к дверям, уже не помня про то чувство, что привело меня к этим дверям. Ручка легла в ладонь я резко потянула ее на себя и оказалась… в сказке? Да, пожалуй, это самое приемлемое название. Наш старый актовый зал будто растворился под драпированными стенами и потолком, посередине шел коридор, освещенный пламенем факелов, и казалось, уходил в бесконечность, по бокам от него с потолка спускались расписные полотна ткани, играющие роль многочисленных ходов в комнаты. Такой роскоши я не видела никогда, и естественно мне захотелось рассмотреть поближе, прикоснуться к прекрасному. Ручка выскользнула из моих рук, ноги сами сделали необходимые несколько шагов, а дверь, будто ждавшая моего слепого любопытства захлопнулась, с тихим щелчком отделяя меня от школьного коридора.

Они появились из ниоткуда, неспешным шагом приближаясь к моей застывшей в изумлении фигурке. Высокие, похожие на братьев близнецов, одинаково затянутых в кожаный доспех, с копьями в руках. На головах покоились металлические шлемы, а лица закрывали полумаски. Они стремительно приближались, а я все еще находилась в состоянии ступора.

Кто? Откуда? Почему? В конце концов. Что они делают в такой час в школе, — все эти и многие другие мысли вяло циркулировали по вмиг отупевшим мозгам. Но когда до меня оставалось не больше десятка метров (с каких это пор наш актовый зал стал таким огромным?) я оттаяла и бросилась к двери, но тут меня поджидало жесточайшее разочарование, она оказалась заперта. Что ж будем решать проблемы по мере поступления, если оные вообще окажутся.

Они замерли в нескольких метрах от меня, ничего не выражающие глаза, темные чуть раскосые. Слова готовые сорваться с губ глупыми вопросами застряли где-то на полу вдохе. А тем временем они расступились, открывая мне скрывавшуюся до того фигуру.

Утопая в черно-красных шелках, он излучал столько величия, столько силы, что неосознанно хотелось преклонить колено, а лучше пасть ниц, и не отрывать глаз от полу, чтобы случайно не прогневить царственную особу, неосторожно брошенным взглядом. Почему-то не возникало сомнения в том, что передо мной мужчина, несмотря на спрятанное под расписной маской лицо. Он не шелохнулся, но я была уверена, он внимательно следит за каждым моим движением. Под таким пристальным вниманием хочешь, не хочешь, почувствуешь себя не в своей тарелке, но то, что я ощущала, оказалось во сто крат хуже. Невидимые щупальца касались моей кожи, перебирали пряди волос, касались рук. Каждое такое прикосновение вызывало сотни мурашек колючих и холодных. И в момент, когда я была готова постыдно сбрасывать невидимые руки, отмер язык.

— Кто вы? — голос отразился многоголосым эхом и вернулся испуганной птицей.

Мне никто не ответил, но я заметила, как дрогнула бледная рука, удерживающая маску, после раздался негромкий смешок, и все снова затихло. По спине прокатилась холодная капелька пота, захотелось провалиться сквозь землю, после чего оказаться прямо в мягком кресле в учительской. Но, как правило, наши желания не исполняются, а как закономерность исполняются, но в точности на оборот.

Фигура в центре легко взмахнула широким рукавом, указывая на меня, я попятилась, но бежать, увы, было некуда. Двое двинулись на меня, я не знала, что ожидать, внутри все сжалось от неясной тоски и тревоги. Тревоги! Черт, меня весь день предупреждали. Но я как слепая, как глухая, и немая тянула ниточку неприятностей на себя, а теперь с ужасом понимала, что в руках остался лишь кончик закончившегося клубка.