Кейт Донован: Затерянные во времени

– Подождите! – Стало больно от мысли, что сейчас разорвется тонкая нить, связывавшая ее с миром Джона Катлера.

Алекс почувствовал себя неуютно от ее настойчивого внимания. Шеннон печально улыбнулась и сказала на прощанье:

– Берегите свой народ и гордитесь им, Черный Нож.

Он вспыхнул, поклонился, на мгновение замешкался у двери. Потом решительно вышел из палаты и из ее жизни. Шеннон почувствовала печаль и одиночество. Она набрала номер телефона Майкла Одеки.

Он сразу же ответил на звонок.

– Это Шеннон Клиэри, женщина, которая утверждает, что встречалась с Джоном Катлером.

На другом конце провода раздался довольный смешок.

– Я боялся, что вы не позвоните, мисс Клиэри. Доктор Марш рассказал мне удивительную историю. Как вы себя чувствуете?

– Хорошо. Мне нужна ваша помощь. Мне нужны кое-какие сведения о Джоне.

– Какие сведения? Что вы не могли встретиться с ним?

– Нет, не могла.

Невыносимо долгое молчание. Потом Майкл Одека заявил:

– Буду с вами откровенен. Я не верю, что такое доказательство вообще существует.

– Мы поженились в деревне саскуэханноков. И тут сообщили, что утонула племянница Кахнаваки. Я сделала ей искусственное дыхание… и исчезла, когда девочка ожила.

– Почему?

– Что?

– Вас вернули назад за спасение чужой жизни? В этом нет смысла, мисс Клиэри, если только вы сами не хотели вернуться.

– Я хотела остаться.

– Тогда, почему вас наказали за спасение жизни?

– Откуда я знаю! – Шеннон в недоумении смотрела на трубку. Почему ее вернули? Великий Дух должен был быть доволен ею.

– Мисс Клиэри! – голос был тверд. – Я не ученый и даже не религиозный человек. Я не могу утверждать, что человек не может путешествовать во времени. Я поверю, что такое возможно, если все будет изложено логично.

– Я вернулась… – Вдруг она испугалась, что, если узнают все подробности случившегося, ее оставят в больнице навечно. – Правда, у Джона отвратительный почерк? – ласково спросила Шеннон, быстро меняя тактику. – Его «Т» похожа на «X», а «О» он никогда не дописывал до конца.

Снова долгое молчание.

– У вас есть образец его почерка? Или хотя бы какое-нибудь доказательство?

– Однажды Джон прислал мне записку, но я забыла ее под подушкой в доме его матери в Нью-Амстердаме. Когда мы вернулись, записки под подушкой не было. Должно быть, служанка выбросила.

– Понятно. Что-нибудь еще? Кольцо, например?

– Нет, ничего не осталось. Кольцо украли. Джон собирался купить другое, но не успел.

– Ага. Удобное объяснение.

Шеннон поморщилась от намека.

– Мне все равно, верите вы мне или нет. В любом случае, есть нечто, о чем не знает никто, кроме вас. – Голос девушки стал мелодичным. – Что-нибудь незначительное, странное, о чем вы не упоминали в своих книгах. Ни в одной, даже в новой.

– Вы спрашиваете об изучении дневника Шиллера?

– Шиллера?

– У его родственников сохранился дневник, но сестра Шиллера оставила распоряжение никому его не показывать. Это условие нарушили только пять лет назад. Мне удалось убедить семью доверить тайну, которую я обещал хранить.

– Мередит вышла замуж за Бена? – Шеннон удивилась, потом хихикнула. Одека онемел от изумления. – Я знаю много интересного…

– Этот факт я упоминал в своей последней книге «Девственный лес». Вы читали ее?

– Читала. Одну из ее версий. Почему вы должны хранить тайну?

– Видите ли, в дневнике много сугубо личных высказываний Катлера, не поддающихся расшифровке и не имеющих отношения к его романтической жизни. Они говорят о его одиночестве.

– Одиночество! – У Шеннон разрывалось сердце от любви и жалости к своему мужу, и она прошептала: – Значит, он так и не женился снова? Я этого не вынесу. Мне бы хотелось увидеть дневник и встретиться с Шиллерами…

– Возможно, вы увидитесь с ними, – осторожно согласился Одека. – Удивительный дневник. Я потратил пять лет, выясняя, достоверен ли он, и расшифровывая записи.

– Если он всегда передавался в этой семье из поколения в поколение, почему вы усомнились в его подлинности?

– В нем были ошибки… – эксперт замолчал и смущенно покашлял. – Некоторые несоответствия.

– Не ошибки, – поправила его девушка, – а доказательства.

– Нелепое замечание. Ряд записей можно рассматривать, как анахроничные, но я считаю, что они возникли из-за плохого почерка. Как вы говорили, «Т», «X» и «О» неразборчивы.

– Слушайте внимательно, – оживленно сказала Шеннон. – КПО – кардиопульмонарное оживление. Правильно? Гм… Герцогиня. Спортивная сумка? Это вас не наводит на мысль?