Шеррилин Кеньон - Драконица

Чэннон хотела больше прикосновений. Больше силы.

Себастьян скользнул рукой по ее животу и ниже, пока не коснулся местечка между ног. Она шипела и извивалась от разрывающего ее удовольствия, когда его пальцы терлись об нее в унисон с его толчками. И она все также чувствовала сотни рук, ласкающих ее, словно она купалась в его прикосновениях, его запахе.

Совершенно обезумев от экстаза, она отвечала на его бурные движения. Ее тело, казалось, жило своей жизнью, и ее удовольствие, как будто, было самостоятельной сущностью. Она хотела еще больше.

Себастьян благоговел перед тем, как она отвечала ему. Ни одна человеческая женщина, которую он встречал, не была такой. Если бы он не знал лучше, он бы подумал что она частично Дракос. Она впилась ногтями в кожу его рук, обернутых вокруг нее, и, кончив вновь, закричала так громко, что он был вынужден наскоро поставить заклятие оглушения вокруг них, чтобы никто не услышал.

Ощущая прилив сил, он лукаво улыбнулся. Ему нравилось удовлетворять партнершу, а с Чэннон он радовался этому еще больше. Она шевельнулась в его руках, захватив его губы яростным поцелуем. Себастьян взял ее лицо в ладони, убыстряя темп толчков, погружаясь еще глубже в ее тело. Она была непередаваемо хороша. Такая теплая и отзывчивая. Такая безупречная. С колотящимся сердцем, он прижал ее крепче, ощущая, как его плоть набухает еще сильнее. Ощущение Чэннон в его руках, ее вкуса пронеслось сквозь него, оставляя его дрожащим, до боли напряженным, но в то же время, успокаивая его.

Его зверь заревел и защелкал зубами от удовольствия, когда мужчина глубоко погрузился в ее тело и задрожал от силы оргазма. С двумя его половинами, удовлетворенными и едиными, это был самый потрясающий момент его жизни.

Чэннон застонала, ощутив его разрядку. Все еще обернутый вокруг ее тела, он прижал ее ближе. Она слышала его прерывистое дыхание и чувствовала, как колотится его сердце у ее плеча. Мужской запах наполнял голову и сердце, вызывая желание оставаться в коконе его тела вечно.

Ощущение пульсирующего удовольствия начало постепенно отступать, оставляя ее слабой и выжатой, как лимон, их страстными любовными играми.

Когда он отстранился от нее, ее захватило чувством ужасной потери.

— Что ты сделал со мной? — спросила она, поворачиваясь на спину, чтобы поглядеть на него.

Он покрыл поцелуями дорожку от основания ее шеи до губ.

— Я ничего не делал, моя малышка. Это все ты.

— Поверь мне, такого я точно раньше не делала.

Себастьян мягко рассмеялся ей на ухо. Она улыбнулась ему и уронила взгляд на маленький золотой медальон, который он носил на шее. Странно, что она не заметила его раньше. Чэннон провела пальцами по цепочке, затем взяла медальон в руку. Если она не ошибалась в своих предположениях, он был древнегреческим. Золото было покрыто рельефным изображением дракона, свернувшегося вокруг щита.

— Красивый, — выдохнула она.

Себастьян взглянул на ее руку и накрыл ее пальцы своими.

— Он принадлежал моей матери, — сказал он, удивляясь, почему он заговорил о ней. Он никогда ни с кем этим не делился. — Я совсем не помню ее, но мой брат говорит, что она попросила его отдать медальон мне, чтобы я знал, как сильно она меня любила.

— Она умерла?

Он кивнул.

— Мне едва исполнилось шесть, когда…— Голос подвел его, когда воспоминания о той ночи всколыхнулись в нем. Он до сих пор мог слышать крики умирающих и чувствовать запах пожаров в своей голове. Он помнил свой ужас и руки его брата, Терена, тащившие его в безопасное место. Он всегда жил с кошмарами той ночи в сердце. Сегодня, с Чэннон, оно, казалось, болело не так сильно.

Она пробежала пальцами по рисунку на его щеке.

— Мне жаль, — прошептала девушка, и, глубоко в сердце, он чувствовал ее искренность. — Мне было девять, когда моя мама умерла от рака. И до сих пор маленькая часть меня мечтает о том, чтобы я когда-нибудь снова смогла услышать ее голос.

— У тебя нет семьи?

Она кивнула:

— Я выросла с тетей, которая умерла два года назад.

Он сердцем почувствовал ее боль, и это удивило его. Ему было ненавистно осознавать, что она одинока в этом мире. Как и он. Это был очень трудный путь.

Сжав руки, Себастьян позволил своему телу утешить ее. Чэннон закрыла глаза, когда он обвел контур ее уха языком, а затем запустил его внутрь, посылая дрожь по ее телу. Она отдалась его рукам и притянула его ближе для еще одного жгучего поцелуя. Крошечная часть ее хотела умолять его не бросать ее утром. Но она отказывалась так унижаться. Ввязываясь в это, Чэннон знала, что у них будет только сегодняшний вечер. И все же, мысль о том, что она больше его не увидит, ранила ее сильнее, чем она могла вообразить. Она чувствовала, что потерять его будет равносильно потере жизненно необходимой части самой себя, в прямом смысле этого слова.