Шеррилин Кеньон - Драконица

Ричмонд, Вирджиния.

«Будь добрей с драконами, ибо поджаренный ты — хрустишь и хорош под кетчупом». Доктор Чэннон МакРэй, отвлекшись от своих записей, приподняла бровь в ответ на необычное замечание. Она часами вглядывалась в знаменитый Драконий Гобелен, пытаясь расшифровать староанглийский символизм, и за все это время никто не побеспокоил ее. До этого момента.

С самым раздраженным видом она оторвала ручку от блокнота и обернулась. И у нее перехватило дыхание. Не было там никакого надоедливого, непочтительного мужчинки. Это был высокий потрясающе сексуальный бог, заполнивший маленькую музейную комнатку харизмой такой силы, что было удивительно, как он смог войти в здание и не потрясти его до самого основания.

Еще никогда в своей жизни она не видела такого, как он или соблазнительной улыбки, подобной той, что он бросил в ее сторону. Бог мой, она не могла оторвать от него взгляд. Минимум метр девяносто-пять, он возвышался над ее средним ростом. Длинные черные волосы были стянуты в гладкий «конский хвост». На нем были дорогой, сшитый на заказ черный костюм и пальто, которые не подходили к странной прическе, но превосходно соответствовали его царственной ауре.

Но самым странным в его внешности была татуировка, покрывавшая левую половину лица. Выцветший темно-зеленый рисунок закручивался в спирали и изгибался от линии волос к подбородку, словно какой-то древний символ. На любом другом человеке такая метка казалась бы дикой или странной, но этот мужчина носил ее с достоинством и гордостью, как что-то, на что он имел право по рождению.

И все же больше всего ее завораживали его глаза. Насыщенного золотисто зеленого цвета, они лучились таким интеллектом и жизненной силой, что у нее перехватывало дух.

Его ухмылка, и мальчишеская, и лукавая одновременно, была обрамлена манящими ямочками, которые завораживали ее.

— Заставил потерять дар речи, а?

Ей понравилось звучание его голоса, переплетенного акцентом, который она не могла определить. Он казался уникальной смесью британского и греческого. Не говоря уж о его глубине и соблазнительности.

— Не совсем, — сказала она, подавив желание улыбнуться в ответ. — Просто удивляюсь, почему вы так сказали.

Он безразлично пожал широкими плечами, в то время как его золотистые глаза опустились к ее губам, вызывая в ней позыв облизнуть их. Что было еще хуже, его долгий пристальный взгляд вызвал внезапный прилив клубящегося в ней желания. Внезапно в маленькой стеклянной комнате стало настолько жарко, что она почти ожидала, что окна галереи запотеют.

Он небрежно сложил руки за спиной, но все же казался напряженным, словно пружина, настороженный и готовый сразиться с любым, кто станет угрожать ему.

Какой странный образ…

Когда он заговорил снова, его глубокий голос стал еще более соблазнительным и манящим, чем раньше, как будто он оплетал ее магическим заклинанием.

— Вы были так серьезны, глядя на гобелен, что мне стало интересно, как вы будете выглядеть с улыбкой на губах.

О, этот мужчина был обольстителен. И чересчур уверен в своей привлекательности, судя по бесцеремонному отношению. Неудивительно, что он мог заполучить любую женщину, которая ему приглянется.

При этой мысли Чэннон сглотнула, оглядывая свой бежевый вельветовый джемпер и бедра, которые не были по-модному узкими. Она никогда не была женщиной такого типа, который привлекает внимание таких мужчин. Она считала себя счастливицей, если, в кои то веки, ее заурядный внешний вид хотя бы зарабатывал повторный взгляд.

Мистер Возьми-меня-прямо-сейчас должно быть проиграл пари или что-либо в этом духе. С какой еще стати ему с ней разговаривать? И все же, в нем чувствовался дух опасности, загадки и власти. Но не обмана. Он выглядел честным и, что достаточно странно, заинтересованным в ней. Как это могло быть?

— Да, отлично, — сказала она, отступив влево, закрывая блокнот и просовывая ручку в кольца спирали, — У меня нет привычки, разговаривать с незнакомцами, поэтому, если вы меня извините…

— Себастьян.

Пораженная его репликой, она остановилась и подняла на него глаза.

— Что?

— Я — Себастьян. — он протянул ей руку — Себастьян Катталакис. А вы?

Совершенно ошарашена и удивлена тем, что ты со мной разговариваешь. Она моргнула, чтобы прогнать эту мысль.

— Чэннон, — сказала она, прежде, чем смогла остановить себя. — Шэннон через букву «Ч».