Шеррилин Кеньон - Ночные удовольствия

Это было присутствие, с которым он был знаком даже более близко, чем с ночью.

Он допил свое шампанское:

— Что ты здесь делаешь, Арти? Меня не предупредили, что ты приглашена.

Длинная, грациозно сужающаяся рука коснулась его плеча. Даже через смокинг, он чувствовал ее тепло, ласкающее его. Сверхъестественно стройная и величественная, она двигалась как гладкий, чувственный ветер. Мягко. Элегантно.

Ветер, способный на тотальное уничтожение, если подует слишком сильно.

— Я — богиня, — произнесла она с ровным и изящным греческим акцентом. — Мне не нужно приглашение.

Ашерон повернул голову и увидел слева от себя Артемиду. Ее густые золотисто-каштановые волосы сверкали в лунном свете, а переливающиеся зеленые глаза мерцали.

— Надеюсь, ты пришла, чтобы пожелать им благополучия, — сказал он.

Она искоса посмотрела на него, лениво поигрывая с его свежеокрашенными черными волосами. Лукавая усмешка искривила ее совершенные губы:

— Я — да. Но вопрос в том, желаешь ли ты?

Эш напрягся от прозвучавшего намека.

— Что еще за вопрос? Ты знаешь, что желаю.

— Просто проверяю, чтобы удостовериться, что зеленоглазое чудовище не натолкнуло тебя на нехорошие мыслишки.

Он сузил глаза:

— Единственное зеленоглазое чудовище, которое я знаю, это ты.

Она резко втянула в себя воздух при этих словах, но улыбка ее не дрогнула.

— О-о-о, — протянула она сексуальным тоном. — Ашерон становится раздражительным на старости лет.

Она склонила подбородок ему на плечо, поглаживая его нижнюю челюсть наманикюренным ноготком.

— Хорошо, что ты мне нравишься, иначе на сухари пустила бы.

Он вздохнул:

— Ага, как же, повезло мне. Кстати, правильней будет «на тосты».

У Артемиды никогда не получалось успевать за развитием сленга, однако она с удовольствием им пользовалась. Или злоупотребляла, это как посмотреть. Он подозревал, что иногда она специально так делала, чтобы проверить, осмелится ли он ее поправить.

— Ммм, — промурлыкала она, игриво обвивая руками его талию. — Мне нравится, когда ты такой сварливый.

Ашерон отступил от нее.

— Итак, кого ты направишь в Новый Орлеан на место Кириана?

Она проказливо облизнула губы, и озорные искорки вспыхнули в ее глазах. Но прежде чем она успела ответить, к ним подошел Юлиан.

— Маленькая кузина Артемида, — поприветствовал он.

— Юлиан Македонский — холодно ответила она. — Не знала, что ты здесь.

— Могу то же самое сказать о тебе.

— Ну что ж, — сказал Ашерон. — Приятно знать, что представления не потребуются.

Артемида обменялась угрожающим взглядом с Джулианом.

— Да, ладно, рада бы остаться, но не могу.

Прежде чем исчезнуть, она наклонилась вперед и прошептала ответ Ашерону на ухо.

Новости заставили его похолодеть, а она растворилась туманным облачком.

Временами Артемида могла быть самой большой стервой на планете.

Юлиан поднял бровь:

— Что она сказала?

— Ничего. — Меньше всего Ашерон хотел подбрасывать эту бомбу Юлиану и Кириану. И уж конечно, он не собирался делать это во время свадьбы.

Он повернулся к Юлиану:

— Ну что ж, генерал, к тебе вернулся лучший друг. Держу пари, вы двое обязательно влипните в какие-нибудь серьезные неприятности.

Юлиан засмеялся.

— Ничего подобного.

Почему-то Ашерону с трудом в это верилось. Как и в то, что Артемида оставит их в покое.

Аманда отбросила волосы с лица Кириана, целуя его в губы. Ее подвенечное платье и его смокинг кучкой лежали на полу, а они запутались в шелковых простынях.

— Мы были ужасно невоспитанными, правда? — спросила она.

Кириан улыбнулся:

— Да, но мне нравится невоспитанность.

Она рассмеялась. Потом он поцеловал ее, и она забыла все на свете.

— Ну-ка, скажи мне, — спросил он, покусывая ее пониже ушка своими человеческими зубами. — Скучаешь по бухгалтерскому делу?

— Ничуть. А ты?

— Я никогда и не был бухгалтером.

Она ущипнула его за нос.

— Ты знаешь, о чем я. Тебе не хватает работы Темного Охотника?

Он лизнул ее ухо, посылая мурашки по всему телу Аманды.

— Иногда. Но зато у меня есть ты.

— Ты действительно имеешь в виду то, что говоришь?

Он отклонился, чтобы посмотреть ей в глаза.

— Каждой частицей моего сердца и души.

— Хорошо, — прошептала она, целуя его. — Потому что теперь, когда ты снова смертен, нам с малышом надо, чтобы ты был осторожен.

Кириан застыл:

— Что?

Она улыбнулась ему: