Шеррилин Кеньон - Пламя и Лед

— Но ты же не… ну, ты знаешь.

— Знаю.

— Почему?

— Ливия, ты не думаешь, что тебе нужно подождать, пока ты не встретишь кого-то, к кому будешь неравнодушна?

— Я неравнодушна к тебе.

Адрон хмыкнул.

— Ты меня даже не знаешь.

Она повернулась в его объятиях и прижала ладонь к его щеке.

— Ты прав, я тебя не знаю. И все же я предложила тебе свое тело. Я хочу, чтобы ты закончил начатое.

Он отпрянул.

— Ливия…

— Адрон. Если ты этого не сделаешь, мне придется выйти замуж за человека старше моего отца. Я не хочу, чтобы он прикасался ко мне так, как ты. Пожалуйста, помоги мне.

Ее слова разрывали ему сердце. Перед глазами встало лицо Лии. По Андарионским законам он был вынужден на ней жениться. И она показала ему настоящее значение слова ад.

Ливия провела рукой по его груди вниз к животу. Его мышцы сократились в ответ на прикосновение, Адрон почувствовал, как ее ногти щекочут волосы у него между ног, а потом она сжала его в ладони.

В паху стало горячо, его плоть набухла еще сильнее. Одно мгновение — и Адрон понял, что пропал.

Когда она поцеловала его, весь мир рассыпался снопом искр.

Ливия была неготова к его реакции. Адрон низко зарычал и, перекатив ее на спину, прижал к матрасу.

Он исступленно поцеловал ее и прижался лицом к ее шее, начав лизать и дразнить ее плоть обжигающими ласками.

Он опустил руку и стал гладить ее, пока Ливии не начало казаться, что ее рассудок плавится.

Он раздвинул ее ноги еще шире, и она почувствовала, как ее коснулся кончик его плоти.

Очень нежно он взял ее руку и прижал над головой, легко поцеловал в губы и глубоким выпадом скользнул внутрь.

Когда он наполнил ее, Ливия закусила губу, чтобы сдержать крик от неожиданно пронзившей боли, оборвавшей удовольствие. Он был таким большим, что ее тело жаждало избавиться от вторгшейся плоти.

Но, по крайней мере, дело сделано.

Она больше не девственница.

Адрон не двигался, ожидая, пока она приспособится к нему. Он не хотел причинять Ливии боль, но по тому, как крепко она стискивала его руку, он прекрасно понял, что она пытается скрыть от него.

Он лучше многих других понимал, что нельзя чувствовать боль и удовольствие одновременно.

А ему не хотелось делать ей больно.

Он неохотно отпустил ее ладонь, приподнялся на руках и посмотрел на нее. Адрон привык к темноте, так что мог видеть, что ее глаза крепко зажмурены.

— Не бойся, — прошептал он и скользнул ладонью по ее телу, пока его рука не оказалась между ее ног.

Ливия вздохнула, почувствовав, как его пальцы коснулись чувствительного узелка. Боль отступила перед волной наслаждения.

— Вот так, — сказал он и начал медленно двигаться.

Ливия выгнулась — боль совсем исчезла под его обжигающими прикосновениями. Чувствовать его внутри было так здорово, казалось, с каждым движением он погружается все глубже, она вцепилась в его широкие плечи. Она никогда и не представляла, что может быть так чудесно.

Адрон следил за лицом Ливии, стискивая зубы. Она была такой влажной и горячей. Он и забыл, какое это удовольствие — быть в объятиях женщины.

Забыл, каково это, когда кто-то просто обнимает тебя в темноте.

Он опустился рядом с ней и притянул ее к себе, сжимая ее голову ладонями. Дыхание Ливии щекотало его голое плечо.

Она повернула голову и поцеловала его в шею, проведя руками по спине.

Он застонал от обжигающего наслаждения.

Ливия обвила ногами его тонкую талию. Он так нежно сжимал ее, что у нее кольнуло сердце. Криста говорила ей, что мужчина просто использует ее.

Но она не чувствовала ничего подобного.

Адрон обнимал ее так, словно боялся отпустить.

Он снова потянулся к ее губам, и она застонала, почувствовав его язык. Его движения стали быстрее. Глубже. Сильнее.

Ливия прижалась к нему теснее, почувствовав вновь нарастающее удовольствие. Боже, что же в нем такого, что он вызывает в ней подобные чувства?

На этот раз когда ее настигла разрядка, он последовал за ней.

Он тихо зарычал, сделав последний глубокий выпад, и задрожал в ее объятиях.

Адрон упал на нее.

Абсолютно выбившись из сил, он лежал, обнимая ее, и ждал, когда вернется с небес обратно в свое тело.

Вот тебе и просто секс. То, что только что произошло, нельзя было назвать просто сексом.

А больше всего его пугало то, что он не хотел, чтобы она уходила.

Ему не хотелось возвращаться к своему пустому существованию. Он так долго был один. У него были лишь семья и прислуга.