Лиза Смит: Посвящение (народный перевод)

Только три лодки были привязаны к нему: две гребные шлюпки и моторный катер. Людей рядом не наблюдалось. Это было всё, в чём сейчас нуждалась Кэсси. Она отодвинула толстую потёртую верёвку, предназначенную удерживать людей от прогулки по пирсу.

Она пошла дальше. Повреждённое непогодой дерево скрипело под ногами, вода окружала её со всех сторон. Когда она оглянулась назад, то увидела что оставила любителей загорать далеко позади. Лёгкий ветерок дул ей в лицо, развевая волосы и заставляя ноги покалывать. Внезапное чувство… Она не могла обьяснить его. Словно воздушный шарик, подхваченный ветром и поднятый. Она чувствовала свет, чувствовала пространство. Она чувствовала свободу. Она хотела протянуть свои руки к ветру и океану, но не совсем осмеливалась. Она не была так свободна, как всё это.

Но она улыбнулась, поскольку добралась до конца пирса.

Небо и океан были словно один глубокий синий драгоценный камень. Исключая часть неба, освещённую на горизонте, где они встречались. Кэсси думала, что видит дугу земли, но это возможно было лишь её воображение. Сверху крачки и чайки описывали круги.

"Было бы неплохо написать стих" — думала она.

У Кэсси был блокнот, полный набросанных стихов. Дома, под кроватью. Она едва ли показывала их кому-то, но сама просматривала перед сном. Тем не менее, прямо сейчас она не могла думать о каких-либо словах.

Всё же, было прекрасно лишь находиться здесь, чуять запах морской соли и чувствовать тёплые доски под ногами, слушать всплески воды о деревянный пирс.

Это были гипнотические звуки, ритмичные как гиганское сердцебие или дыхание планеты, и странно знакомые.

Она сидела так, пристально вглядывалась, вслушивалась, и могла чувствовать собственное дыхание.

Впервые после приезда в Новую Англию, она чувствовала, чему принадлежала. Она была частью необьятности неба и океана; крошечной частью всего этого, но всё же частью. И медленно к ней прибыла мысль, что часть эта могла быть и не такой уж малой.

Кэсси была погруженна в ритм земли, но теперь ей казалось, будто она контролировала его. Как будто все элементы были в единстве с ней, и под её управлением. Она могла чувствовать пульс жизни на планете в себе. Сильный, глубокий, вибрирующий.

Медленно возвышающийся в напряжении и в предвкушении, как будто ждущий… чего-то. Но чего?

Изумлённая всем этим, она чувствовала, что слова прибыли к ней, словно слова, которым учили детей, но тем не менее это были слова стиха.

Странно, но не было похоже чтобы она это придумала. Ощущение было скорее такое, что она давным-давно где-то услышала или прочитала это. Перед ней на мгновение возник образ, как будто её кто-то держит на руках и она смотрит на океан. Держит её очень высоко и до неё доносятся слова.

— Небо и море, спасите от горя. Огонь и земля, дайте…

Нет.

Всю кожу Кэсси покалывало. Она никогда не чувствовала это прежде — в некотором роде она могла ощутить свод неба и гранитное основание земли, и неизмеримую гладь океана, волну за волной, до горизонта и даже дальше.

И всё это было так, словно они все ждали, наблюдали, слушали её.

"Не прекращайте это" — подумала она. — "Не говорите ничего больше".

Внезапно она перестала чувствовать реальность.

Пока она находила последние слова поэмы, она была в безопасности. Всё было бы как всегда. Она бы пошла домой и жила бы тихой, обычной мирной жизнью. Пока она могла сдерживаться от произнесения слов, она была в порядке.

Но стих был непрерывной мыслью её разума, словно звяканье ледяной музыки далеко-далеко. Последние слова встали на место. Она не могла остановить их.

— Небо и море, спасите от горя. Огонь и земля, дайте то, что желаю я.

Да.

«Ох, что же я сделала?»

Это было словно моментальный снимок. Кэсси встала, дико вглядываясь в океан. Что-то случилось; она чувствовала это, и сейчас она могла ощущать, что элементы отступают от неё, их связь была сломана.

Она больше не чувствовала лёгкость и свободу. Шумный и негармоничный, полный статического электричества океан внезапно стал выглядеть шире, чем когда-либо и уже не таким дружелюбным.

Резко повернувшись, она стала возвращатся к берегу.

"Идиотка" — подумала она, поскольку приближаясь к белому песку берега, пугающее чувство уходило.

"Чего ты испугалась? Того, что небо и море действительно слушали тебя? Что эти слова действительно что-то сделали?"

Теперь она почти могла посмеяться над этим, она была смущенна и раздраженна одновременно. Дело в слишком активном воображении. Она всё ещё была в безопасности, и мир был всё ещё обычным. Слова были лишь словами.