Мелисса Марр - Любимый грешник

Сет погладил ее длинные волосы, струящиеся по спине:

— Ты знаешь, кто они?

— Да, — кивнула она, всхлипывая.

Наверняка ее рассказ шокирует его. Она даже думать не хотела о том, что ей придется рассказать.

— Отлично, с этого места поподробнее. — Он крепко обнял ее одной рукой и наклонился, чтобы поднять с пола блокнот и ручку. Он примостил блокнот у нее на коленях и приготовился писать. — Рассказывай, — произнес он с уверенной улыбкой. — Мы во всем разберемся. Поговорим с людьми, посмотрим полицейские сводки.

— Полицейские сводки?

— Ну да. Нужно узнать о них как можно больше. — Он уверенно посмотрел на нее. — Спросим у Рэббит [3] С англ. «кролик» — прим. переводчика Мелисса Марр Любимый грешник Посвящается Локу, Дилану и Азии, которые верили в меня даже тогда, когда я сама теряла веру в себя, а также памяти Джона Марра Старшего и Марджори Марр, чье присутствие поддерживало во мне силы, когда мне не хватало решимости. Благодарности Мне посчастливилось познакомиться с удивительными людьми, которые стали для меня настоящей опорой, такими, как мой замечательный сумасшедший агент Рейчел Вейтер, мои проницательные и страстные издатели Энн Хопп и Ник Лэйк (а также вся удивительная команда Харпера, в том числе Камилла, Элисон и Таша), мои читатели Энн Джил и Рэнди Симпсон, моя драгоценная подруга Келли Кинси и мои наставники и друзья Майкл Гринвуд и Тони Харрисон. Вера и энтузиазм, которые вы делили со мной на протяжение всего этого пути, подарили мне смирение. Также я выражаю благодарность людям, которые вдохновляли и поощряли меня в течение моей жизни: Джону и Ванессе Марр — за то, что учили меня вере, смелости и тому, что лежит вне поля нашего зрения; Дилану и Азии — за то, что напоминали мне каждый день, что невозможное возможно; Локу — за то, что показал мне, что настоящее блаженство возможно и по эту сторону вуали. Без вас бы ничего не было. в тату-салоне. Он всегда в курсе всего. Мы обязательно выясним, кто они. А потом придумаем, как с ними разобраться.

— Вряд ли в сводках найдется что-нибудь на этих двоих, — Эйслинн улыбнулась, представив себе, как бы выглядел полицейский рапорт о преступлениях фейри. Для таких происшествий пришлось бы выделить целый разворот в местных газетах, и большинство из этих «происшествий» происходило бы в самых отдаленных от мостов и металобетонного центра города районах.

— Хорошо, мы пойдем другим путем, — он замолчал и убрал прядь волос с ее лица, вытирая дорожку от слезы на ее щеке. — Ты же знаешь: дай мне зацепку, и я откопаю все, что может нам помочь. Шантаж, подкуп, что угодно. Возможно, им что-то нужно. Если же нет, то они нарушают закон. Преследование или как там это называется. Это же преступление? Ну, а если нет, то Рэббит точно что-нибудь о них знает.

Эйслинн освободилась из его объятий и прошла к дивану. Бумер шевельнулся, когда она присела рядом с ним. Такой холодный . Одна вздрогнула. Он всегда очень холодный . Она погладила Бумера. Сет никогда никому не рассказывал о ее маме. Он умеет хранить тайны.

Сет откинулся на спинку стула и в ожидании скрестил ноги.

Она уставилась на его поношенную футболку — теперь влажную от ее слез. Облезлые белые буквы гласили: эльфы. Может быть, это знак . Она так часто представляла себе, как обо всем ему расскажет.

Он молча ждал, глядя на нее.

Она опять вытерла слезы:

— Хорошо.

И поскольку она молчала, он напомнил ей:

— Эш?

— Да, — она сглотнула и сказала как можно спокойнее: — Фейри. Меня преследуют фейри.

— Фейри?

— Фейри, — она по-турецки умостилась на диване. Бумер поднял голову, посмотрел на нее, его раздвоенный язык коснулся ее коленей.

Сет отпил чай.

Она еще никому не рассказывала. Это было еще одно из нерушимых бабушкиных правил: никогда не знаешь, кто может тебя услышать. Нельзя знать точно, когда они прячутся поблизости.

Сердце Эйслинн куда-то провалилось, ее затошнило. Что же я наделала? Но ведь она хотела, чтобы он обо всем узнал. Хотела, чтобы у нее был кто-то, с кем можно поговорить об этом.

Эйслинн несколько раз вздохнула, успокаиваясь, и добавила:

— Двое. Они преследуют меня уже несколько недель.

Медленно, как в замедленной съемке, Сет подвинулся на самый край стула и наклонился так близко, что до него почти можно было дотянуться рукой:

— Издеваешься?

— Нет, — она ждала, прикусив губу.

Бумер скользнул ближе, вытягиваясь напротив ее груди. Она рассеянно погладила его по голове.