Мэри Дэвидсон - Бес в помощь

– Это не так ужасно, – сказала она, выходя.

– Нет! – выкрикнула Бетси. – Черное платье на вампирской свадьбе? Большей банальности не придумаешь! Я в смысле, на тебе оно отлично смотрится, Тони...

– Перестань пытаться, это не сработает. АН–ТО–НИ–Я.

– … я просто не могу.

– Зачем вы вообще женитесь? Вы же уже король и королева, верно?

– Это долгая и ужасная история, – ответила Бетси. – И у меня нет с собой выпивки, так что не расскажу.

– Может, это же платье, но в другом цвете? – предположила Джессика.

– Возможно. – Бетси поднялась и начала ходить вокруг Антонии, которая подумала (но не сказала вслух), что считалось очень грубым среди оборотней. – Оно и правда отлично на ней сидит. И это хорошо, если все мои подружки невесты будут выглядеть великолепно.

– Верно, – скромно заметила Джессика. – Но мы с Тиной низкого роста.

– А Андрея высокая.

– Да, но все равно. Мы с Тиной не будем выглядеть также... ээ, как бы сказать? Статно. С таким фасоном платья.

– Не знаю я, – ответила Бетси, крадучись вокруг Антонии как пантера. – Великолепное платье. Отличный фасон, хорошие линии. Вероятно, на всех будет смотреться хорошо.

– Я думала, мы сошлись на том, что одно платье не может на всех выглядеть хорошо. Миниатюрная худощавая чернокожая, низкая брюнетка и высокая блондинка – они перед тобой к алтарю идти будут.

– Ты и правда худая, – сообщила ей Антония. – Там, откуда я родом, они бы охотились на тебя, заставляя тебя съедать все, что принесено.

– Вот спасибо, – огрызнулась Джессика. – Я могу контролировать свой метаболизм не больше, чем Опра свой, так что тихо там.

– Эй, я же пытаюсь быть вежливой!

– Это для тебя вежливо? Господи.

– Как считаешь, какие цвета стоит попробовать с этим фасоном платья? – внедрилась в разговор Бетси. Очень жаль. Антония жаждала драки, пусть даже и девчачьей составляющей. – Изумрудно-зеленый? Темно-синий? Красный? Нет, это тоже банально. Я должна признаться, Антония, – добавила королева, окидывая ее взглядом, – ты одна из самых красивейших женщин, которых я когда-либо видела. А это кое-что значит в этих местах.

Та пожала плечами. Ничего нового она не услышала, потому что за этим всегда следовало что-то типа «жаль, что ты такая ворчунья» или «к несчастью, ты неполноценная женщина», или «по крайней мере, ты красивая».

– Жаль, что ты такая ворчунья, – добавила Джессика.

Антония закатила глаза.

– Можно мне одеться?

– Да, думаю, мы закончили.

– Не дразнись, – предупредила та.

– Что за нытик! – присвистнула Джессика. – Мы же и двух часов на это не потратили.

– Мы? Да ты ни хрена не сделала, только стояла, языком чесала. Я здесь всю работу делала.

– В обмен на бесплатную комнату и еду, что, должна добавить, не такая уж плохо.

Антония фыркнула, но не нашлась с ответом, так что вместо этого сказала:

– Так мы и правда закончили? Ты не издеваешься надо мной?

Королева ужаснулась.

– Не по поводу свадьбы же! Никогда!

Когда Антония вернулась в маленькую гостиную, ее ждал Гаретт.

Она моргнула. В гостиную вела только одна дверь, так что ему пришлось бы пройти мимо их троих, чтобы войти. Она понятия не имела, как он проскользнул. Это отсутствие запаха, не говоря уж о его полезности сводило с ума.

– Антония, – произнес он.

– Шшшшш, – ответила она, тыкнув пальцем за спину. – Они же в соседней комнате, к сожалению. – Она начала стягивать платье. – Это совершенно не то, о чем я думала, когда хотела помочь королеве, черт побери, говорю тебе. Я предположила, что на нее нападут и я спасу ее своими супер... – Антония поняла, что стоит в одном белье и Гаретт уставился на нее.

Дурацкие мартышкины обычаи! Вероятно, даже мертвых мартышек волновала вся эта ерунда с раздеванием. Хотя, что странно, прежде она не думала о Гаретте как о мартышке. Но он ею был, конечно. Верно? Мертвая мартышка все равно...

Ну, вообще-то это не совсем так, и она это понимала. Он был сильнее, крепче, быстрее. Не болтал столько, что ей бы захотелось вырвать себе горло; не расстраивался, не хотел обсуждать ее чувства, не затевал войны ради денег, притворяясь затем, будто это на благо людей. Он был просто… Гаретт.

– Мне жаль, – прошептала она, потянувшись к рубашке. – Я забыла, что – слушай, там, откуда я родом, – понятно, что не отсюда – никому дела нет до наготы. Но я попытаюсь помнить на будущее…

– Красивая, – сказал Гаретт и схватил ее за руку, напугав и заставив уронить рубашку. Она не заметила, как он двигался. И почему это возбуждало, а не пугало?