— Знаешь, порой ты бываешь таким скучным.
— Так почему тебе не пойти к другому другу? О, у тебя его нет, — он скрестил руки за головой, вскинув с вызовом брови.
— Был бы, если бы это не стоило полета в Париж.
— Ага. Уверен, маленькая «мисс Круассан» жить не может без историй о твоих приключениях в неврологии.
На миг Нив показалось, что Элиот прав. Было наивно цепляться за детскую дружбу, которую разрывала брешь в пять тысяч миль.
— Ты еще здесь, — проворчал Элиот.
— Элли… — Нив легла рядом с ним. — Непросто дружить с тем, кто в депрессии. Это не бремя, дело в любви. Боль друзей становится твоей, — она прижала ладонь к его груди. — Ты думаешь, я могу сидеть и ничего не делать?
— Кто тебя знает?
— Я переживаю.
— Это не так. Молчи.
— Так, — она рассмеялась, пригладила складки на его футболке. — При панической атаке мне не хотелось бы, чтобы меня еще и кто-то душил.
— Удушение работает в обе стороны.
— Но мои атаки проходят, они длятся не больше пары минут. А твои приступы длятся месяцами. Нельзя это не заметить.
Элиот закрыл глаза и выдохнул носом.
— Слушай, я могу поискать психиатра…
— Это бред! Они все сидят и смотрят, будто ты поврежден. Кивают твоим словам, но сами отмечают мысленно, что не говорить тебе, чтобы ты не сорвался.
И вдруг Нив снова было шесть лет, она крепко сжимала руку матери.
Приемная была хорошо освещена, но аура тут была темнее ночи. Женщина, сидящая за столом, была красивой, но было что-то пугающее в ее блестящей улыбке.
Она напоминала отравленное яблоко в карамели.
Элиот смотрел на потолок пустыми глазами.
Его пораженное выражение было почти точным портретом Нив в детстве. Она была слишком юна, чтобы писать, так что она рисовала. Она просыпалась и хваталась за маленький блокнот.
И рисовала.
Чтобы, если ее сон исполнится, она смогла всем доказать, что не выдумала это.
Но ее не хвалили за инициативу, а ругали. Ее энтузиазм гасили снова и снова, пока она не стала еще одним исправленным ребенком.
Обычным.
— Элли, — она приподнялась на локте. — Смотреть на других и ощущать себя одиноким просто. Но, хоть мы и притворяемся нормальными, — она тряхнула головой, — это не значит, что мы такие.
Грудь Элиота опустилась.
— Наверное.
— Просто дождись, я найду для тебя что-нибудь, ладно? И лето на носу! Мы сможем пойти на ночной рынок, прыгнуть с волнолома…
— Фу, активность.
— Ладно. Можно устроить марафон саркастичных обзоров фильмов, которые ты так любишь.
Элиот невольно улыбнулся. Первая его улыбка за какое-то время. Это уже хорошо.
— Поверить не могу, что Дил — сорняк набрался смелости позвонить тебе.
— Написать.
— Ты же не ответила?
— Нет! — возмутилась Нив. — Пока что.
— Пока что? Мы хотим снова это пройти?
— Я просто хочу его выслушать.
— Почему? Зачем его радовать?
— Радовать?
— Ответ будет выглядеть отчаянием. Словно ты только и ждала, пока он с тобой свяжется. А это не так далеко от правды…
— Эй… я знаю, ладно? — она легла. — Знаю. Но так я смогу узнать, что же случилось.
— Нив. Ты была в ужасном состоянии.
— Знаю.
— Нет… я так не думаю. Когда мы встретились, я думал, у тебя даже личности нет.
Посмеиваясь, Нив стукнула его по животу ладонью. Он не ошибался. Просто Нив было сложно вспомнить, как это — ощущать онемение.
— И тебе нужно много сделать до завтра, — добавил Элиот.
— Знаю. И я иду сейчас в галерею, — сказала она и повернулась к нему. — Ты же знаешь, что, если пропустишь, я тебя убью, да?
— Ха, да… Я надеялся постричься…
— Я тебя найду и убью.
Элиот рассмеялся.
— Так ты продаешь по конкретной цене? Или будет аукцион?
— Аукцион, — Нив села и отодвинулась к краю кровати. — Я решила, что лучше проверить… что люди думают о моей работе.
— Не забудь установить резервированную цену.
— Что это?
— Начальная цена, — Элиот нахмурился, и на лбу появились морщины. — Тебе точно не хочется, чтобы кто-то купил за три бакса то, что ты создавала пять месяцев.
«Ох… мама была права. Что я делаю?».
— Ну, да, хорошо. Я установлю, — Нив поднялась с кровати, ощущая растерянность. — Эм, не забудь попросить о пересдаче экзамена, пока не поздно, — она закинула рюкзак на плечо. — Я серьезно, Элли. Позвони им сегодня.
— Уйди уже, — он подтолкнул ее к двери ногой, но она задержалась.
— Уверен, что нельзя ему отвечать? Прошло три года.
— И два месяца.
Читать дальше