Клаудия Грэй - Вечная ночь

Чтобы немного успокоиться, я положила дрожавшую руку на стоявший рядом предмет — им оказалось кресло в чехле из потертого бархата.

— Они сказали, что ты член какой-то группы под названием Черный Крест. Охотники на вампиров. Что ты врал мне... все это время врал всем нам.

— Все это правда. — Голос Лукаса звучал очень устало — таким я его еще никогда не слышала. — А ты сказала правду, что пришла одна? Не буду тебя винить, если нет.

— Я солгала тебе только один раз! И не собираюсь делать это сейчас.

— Один раз? Могу припомнить множество раз, когда ты просто «забывала» упомянуть о том, что ты вампир.

— Можно подумать, ты мне признался, что ты охотник на вампиров! — Вот сейчас я могла бы его ударить, но моя ярость не произвела на Лукаса никакого впечатления.

— Ну да. Думаю, в конечном счете это одно и то же.

— Я рассказала тебе всю правду в том письме! Ничего не скрыла!

— Потому что попалась на горячем. Так что не считается, и ты это знаешь.

Почему он продолжал делать вид, что это одно и то же?

— Я не выбирала, кем мне стать. А ты... вы плетете заговоры, чтобы затравить мою семью, моих друзей...

— Я этого тоже не выбирал, Бьянка. — Его голос звучал так, словно он подавился, и мой гнев растворился, сменившись эмоцией, которую я не могла определить. Лукас сделал еще пару шагов в мою сторону. Прищурившись, я различила в нескольких футах его силуэт. — Ни кем стать, ни куда поступать.

— Ты выбрал быть со мной. — Хотя он ведь пытался меня отговорить, так?

Только теперь я поняла почему.

— Да, выбрал. И знаю, что сильно ранил тебя. Прости меня за это. Ты — последний человек в этом мире, кому я хотел бы причинить боль.

Его слова звучали очень искренне. Мне хотелось поверить ему сильнее, чем когда-либо чего-либо хотелось в этой жизни. Но после всех откровений этого вечера я не собиралась принимать ничего на веру.

— Можешь просто объяснить — почему?

— На это потребуется много времени, а у нас его почти нет.

Автобус в 20.08 на Бостон. Я глянула на часы: фосфоресцирующие стрелки показали, что у нас осталось не больше пяти минут.

Я пошла к Лукасу, вытянув перед собой руки, чтобы нащупывать путь. Пальцы задели страусиные перья, пыльные от времени, и что-то изящное, твердое и холодное, возможно, медный каркас кровати. Лукас нырнул налево, за панель... Хотя нет, сквозь это я его все-таки видела. Подойдя поближе, я поняла, что это было окошко цветного стекла.

Мы находились в передней части антикварного магазина, менее захламленной и чуть ярче освещенной.

На нас падал зеленоватый водянистый свет уличных фонарей. Лукас так и стоял за витражным стеклом. Боялся ли он меня? Или стыдился взглянуть мне в глаза? Я не стала обходить панель, а остановилась по другую ее сторону, и теперь мы смотрели друг на друга сквозь окрашенные стеклышки. Лицо Лукаса было разрезано на четыре разноцветных квадрата, его взгляд оставался темным и затравленным. Пару секунд мы не знали, что сказать, но потом Лукас печально улыбнулся:

— Эй.

— Эй. — Я тоже улыбнулась и чуть не заплакала.

— Пожалуйста, не надо.

— Не буду. — Все-таки я всхлипнула, тут же с трудом сглотнула и сильно прикусила язык. Как всегда, вкус крови придал мне сил. — Мне угрожает опасность?

Лукас замотал головой. Сквозь стекло его лицо было цвета драгоценных камней — топаза, сапфира и аметиста.

— Только не от меня. Никогда и ни за что.

— Расскажи это Эрику.

— Значит, вы его нашли. — В голосе Лукаса не прозвучало ни капли сожаления. — Эрик преследовал Ракель, помнишь? Когда я услышал, что у нее пропал браслет, сразу понял, что времени у нее не осталось. Воровство личных вещей — это классический признак вампира, готового разить. Эрик хотел ее убить и, будь у него хоть один шанс, сделал бы это. В глубине души ты и сама это знаешь.

Меня ужасно напугало то, что я сразу же согласилась с ним. Не попробуй я крови Эрика и не ощути его враждебности к самой себе, может, и не поверила бы этим словам. Но я видела зло в сознании Эрика и подозревала, что Лукас говорит правду. Во всяком случае, об Эрике.

— Все равно очень тяжело об этом думать.

— Я понимаю. И знаю, что тебе будет очень трудно все понять.

— Расскажи мне то, что я должна знать.

Лукас молчал, и я не знала, ответит ли он мне, но когда уже была готова сдаться, он вдруг заговорил:

— Сначала я врал тебе по той же причине, что и ты мне. Черный Крест — это тайна, которую я хранил всю жизнь. Мать записала меня туда, как только я родился. — Теперь Лукас говорил невыразительным голосом, погрузившись в собственные воспоминания. — Они научили меня драться. Научили дисциплине. Стали посылать на задания, как только я достаточно подрос, чтобы удержать в руках осиновый кол.