Клаудия Грэй - Вечная ночь

Я счастливо и облегченно сжала его руку. Теперь совершенно не важно, что могут сказать мои родители или как долго мне придется сидеть под домашним арестом. Значение имело только одно: правда наконец-то вышла наружу и с Лукасом все будет хорошо. И он может стать — ну вдруг! — моим навеки.

И только много позже я сообразила, что миссис Бетани так и не рассказала Лукасу, что будет, если он не захочет стать вампиром. Она даже не упомянула о таком варианте. Хотела бы я знать: это потому, что теперь он просто не сможет сделать другой выбор, или потому, что ему не позволят выбирать?

С мартом пришли дожди, настоящие ливни. Они заливали окна и превращали землю в грязь. В первый раз за этот год мы не могли сбежать на улицу. Но впервые в этом году нам это и не требовалось. Мы с Лукасом знакомились с «Вечной ночью» и становились ее частью.

— Посмотри-ка. — Лукас подтолкнул ко мне одну из тяжелых черных, в кожаном переплете книг миссис Бетани. Мы с ним сидели в укромном уголке библиотеки, и тишину ее нарушал только стук дождя по подоконнику. Страницы книги с годами сделались коричневатыми, и чернила выцвели, поэтому мне приходилось прищуриваться, чтобы разобрать написанное. Я читала, а Лукас объяснял: — Здесь постоянно пишут о каком-то Племени. Какой-то группе старших вампиров. Здесь есть кто-нибудь из Племени?

— Я ни о каком Племени никогда не слышала. — Мне раньше и в голову не приходило, насколько разрозненны сведения о вампирах. Родители ни о чем таком даже не упоминали. — Но что подразумевается под старшими? Моему папе почти тысяча лет. Уж наверняка старше просто некуда.

— Ну почему же, если речь идет о бессмертных? Должны существовать вампиры в два, три, десять раз старше, чем он. Древние римляне. Древние египтяне. Те, кто жил до них. Где они все сейчас? Не думаю, что в «Вечной ночи».

А ведь верно. Самым старым вампиром в «Вечной ночи» был, вероятно, Ранульф, умерший в седьмом веке. Конечно, некоторые вампиры умирали — в смысле навсегда умирали: если ты много месяцев подряд не можешь раздобыть крови или, к примеру, какое-то время не пил кровь, а потом оказался на солнце, это тебя убьет. Мои родители очень ясно объяснили мне все это, когда я еще была маленьким ребенком и не хотела допивать свой стакан козьей крови. Всеобщим кошмаром был огонь, убивавший вампиров быстрее, чем людей. Но, несмотря на все эти опасности, множество вампиров должны были прожить даже дольше, чем Ранульф.

— Мама с папой говорили, что некоторые могут заблудиться, — пробормотала я. — Утрачивают всякое представление о времени и о человечестве. Академию «Вечная ночь» для того и создали, чтобы вампиры не попадались в эту ловушку. Ты не думаешь, что мои родители это и имели в виду? Может быть, Племя — это и есть заблудившиеся вампиры. Они стали отшельниками и затворниками без каких-либо связей с человечеством. — От этой мысли меня пробрала дрожь.

— Что, жутко стало?

— Да, немного.

Лукас провел по моей щеке большим пальцем.

— Хочешь сделать перерыв?

Я поняла, что хочу.

— Мне нужно позаниматься историей. Довольно сложно получать пятерки, когда учишься рядом с людьми, бывшими свидетелями половины событий из учебника. Да еще мама придирается ко мне сильнее, чем раньше.

— Ну давай. — Лукас снова углубился в книгу. — Я буду тут.

В течение следующего часа он так и не поднял головы от книги, а когда я собрала свои вещи, чтобы идти вниз, он остался в библиотеке, сказав, что будет читать, пока она не закроется. (О том, чтобы взять книгу в комнату, и речи не шло: мы сразу договорились, что Вик, конечно, рассеянный, но вовсе не дурак, и оставлять подлинные сведения о вампирах там, где он может их увидеть, будет настоящим безумием.)

Время от времени я спрашивала себя, нет ли у Лукаса еще какой-то причины, чтобы так погружаться в книги миссис Бетани, но тут же прогоняла эту мысль. В основном я поощряла его, считая, что он приближается к решению стать вампиром — и навеки остаться со мной.

Конечно, эта мысль нравилась не всем. После того как я укусила Лукаса в первый раз, Кортни немного успокоилась, очевидно решив, что теперь я «в клубе». Однако она не хотела, чтобы и Лукас оказался с нами «в клубе», а это значило, что, после того как весть о втором укусе распространилась по школе, Кортни все время находилась в стервозном настроении.

— Ты можешь себе представить, что везде околачиваешься с этим парнем сотню лет подряд? — громко жаловалась она Женевьеве на уроке современных технологий, пока мистер Йи в уголке терпеливо объяснял что-то вечно растерянному Ранульфу. — В смысле — фу-у-у! Одного учебного года с Лукасом Россом — и то много. Если он думает, что я буду признавать его жалкое существование в течение ближайших двух десятилетий, пока он пытается подлизаться к людям, которых оскорблял здесь, то очень ошибается.