Кассандра Клэр - Трилогия о Драко - Draco Dormiens, Draco Sinister, Draco Veritas

Она знала — он собирается поцеловать её, а потому приложила все возможные усилия, чтобы не шарахнуться прочь. Его рот был холоден и по вкусу напоминал ледяное перекисшее вино, готовое вот-вот обратиться уксусом. Поцелуй закончился, но Джинни не двинулась с места. Мир раскачивался вокруг.

— Ты не приучишься выносить вещи, подобные этим, если не имеешь данной способности с рождения. Впрочем… Когда ты несчастна, ты нравишься мне больше, — Том отпустил её. — Неважно, о чём ты меня просишь: Тёмный Лорд велел всем присутствовать в Церемониальном Зале в момент обретения им силы и могущества. Предполагаю, он прикуёт тебя к стене. После того, как всё закончится, могу оставить тебя на цепи, — добавил он с улыбкой, — и насладиться тобой таким образом. Думаю, мне бы это понравилось… — он наклонился, будто собираясь вновь её поцеловать, но в этот миг оконное стекло содрогнулось, и комнату залил пугающе яркий алый — будто стены омыли кровью — свет.

Вскрикнув, Джинни зажмурилась, хотя сияние почти тут же начало блекнуть, и заалевшее небо вновь обернулось ночной темнотой.

— Что это было?

Том отпустил её, уставясь на окно из-под полуприподнятой руки, потом, не говоря ни слова, развернулся и кинулся прочь, растворившись где-то рядом со стеной.

…Как он отсюда выбрался? — подумала Джинни. — И что значила эта странная красная вспышка — может, Гарри наконец-то прикончил Вольдеморта, и это было нечто вроде гриффиндорского эквивалента Знаку Мрака?

Позади послышалась возня — из-под кровати выбрался чёрт знает на кого похожий Драко. Кашляя, он поднялся.

— Похоже, Вольдеморт разогнал всю прислугу: под кроватью просто-таки пугающие клубы пыли. Клянусь — один из них таращился мне прямо в глаза.

Джинни по-прежнему смотрела в окно:

— Откуда этот свет?

— Не знаю, но, похоже, вспыхнул он в самое подходящее время: ещё пара секунд, и я бы вылез из-под кровати и оторвал этому козлу руки. Он сделал тебе больно? — напряжённо спросил Малфой.

— Том никогда не причинит мне боли, — тускло ответила Джинни.

Драко привалился к прикроватному столбику:

— Поди сюда… — позвал он, и она послушалась, хотя её уже преизрядно достало это «подисюдаканье»; но это был Драко — тот, кого она любила, тот, кто звал её лишь потому, что сам был слишком обессилен и измучен болезнью. С бережностью, на которую Том плевать хотел, Драко убрал с её шеи волосы, нежно прикоснулся к ключицам.

— Что ты делаешь?

— Ищу синяки. Когда последний раз я находился с тобой в одной комнате, моя Джинни, это была вовсе не ты, а многосущная проститутка, которую купил себе Том. Он задушил её и бросил на полу публичного дома.

— А что ты делал в публичном доме? — вспыхнула Джинни.

Драко криво ухмыльнулся:

— Сама понимаешь — я так молод, мне нужны деньги на карманные расходы.

— Заткнись, ради бога! — перебила Джинни и переспросила после паузы: — Что, правда? — он кивнул. — О… какая гадость… — еле выдохнула она. — Несчастная девочка… Это всё из-за меня, да?

— Нет. И довольно нам обвинять себя в том, за что мы не можем отвечать, договорились? — он задумчиво изучал её лицо. — А знаешь, он ведь любит тебя, пусть он даже чокнутый психопат, уничтожающий всех на своём пути, он всё же любит тебя — на свой отвратительный манер.

— Н-да… Это куда хуже, чем вовсе не быть любимой, верно?

Тень великой печали скользнула по её лицу.

— Иногда… — согласился он, наклоняясь за лентой, всё ещё валяющейся на полу. — Нужна?

— Нет. Коль скоро она бесит Тома…

— Тогда я буду её носить, — Драко обвязал ленту вокруг своего левого запястья, потом вновь протянул руку и откинул назад тяжёлые волосы, сквозь которые совсем недавно продирались пальцы Тома. — Если у меня будет шанс убить его для тебя, я это сделаю.

Она коснулась своей ленты на его запястье, скользнула по гладкой коже.

— А я-то думала, ты не рыцарь на белом коне, который повергает драконов… — за лёгкостью тона таилась тщательно скрываемая печаль.

Действительно, он меньше всего походил на охотника за драконьими головами: бледный, хлипкий, испачканный, исцарапанный колючками и изрезанный осколками стекла. Её единственный любимый.

— Я вот что хочу тебе сказать, — начала Джинни. — Я понимаю, что именно ты пытался до меня донести, говоря, что не любишь меня и…

Он сжал её волосы:

— Слова, слова… — наклонился и поцеловал её в губы; она ощутила его лихорадку, солёный холод, решимость и горечь. Горечь, как у слёз.