Кассандра Клэр - Трилогия о Драко - Draco Dormiens, Draco Sinister, Draco Veritas

— Полагаю, под «уезжает» подразумевается, что он уже уехал, — сухо сказал Драко.

Вся четвёрка, стоя в дверях, обозревала отведённую Симусу гостевую комнату — опрятную до скрежета зубовного: кровать застелена, полотенца аккуратной стопочкой сложены на кресле. Вещи Симуса исчезли.

— Но почему? — никак не мог взять в толк Гарри. — Почему он вдруг сорвался и уехал?! — рука привычно продралась сквозь взъерошенную шевелюру. — Может… Может, сову ему послать, а?..

— Не надо, — отрезала Джинни, не сразу сообразив, что в унисон ей прозвучал ещё один голос.

Гермионы.

— Не надо, — повторила гриффиндорская староста, на этот раз потише. — Если хочет уйти, пусть идёт.

Джинни внимательно взглянула на подругу:

— Ты убежала с венчания следом за ним. Что ты ему наговорила?

— Ничего, — пряча глаза и краснея, ответила Гермиона.

— Лгунья из тебя никудышная, Гермиона, — холодно отметила Джинни и, развернувшись, ушла, унося с собой записку Симуса — точнее, сжимая в кулаке оставшийся от неё комок бумаги. Пинок — дверь в спальню распахнулась, она вошла и развернулась, собираясь шандарахнуть ею так, чтобы никому мало не показалось.

Но ничего не вышло. Кто-то придержал дверь снаружи. Джинни угрюмо убрала руку, и дверь открылась.

— Что тебе надобно, Драко? — устало спросила она.

Драко посмотрел на Джинни, потом перевёл взгляд на руку с запиской.

— Может, только к лучшему, что он ушёл? — без обиняков спросил он.

— Не понимаю, тебя-то это каким боком касается, — огрызнулась она. В горле поселилось какое-то странное чувство — его будто резало, будто жгло. То ли слёзы, то ли непонятно что…

Джинни вдруг отчётливо представила комнату за своей спиной, в частности, стоящую на самом виду, у кровати, фляжку с Любовным Зельем.

— Дай-ка догадаюсь… — протянул Драко. — Ему требуется время, чтобы всё переосмыслить.

— Как многословно, — буркнула она.

Ужасно хотелось свалить вину на него, но перед глазами стояла строка из письма: «Я люблю тебя, но так не могу поступить. Что-то неправильно, и мы оба это понимаем. Не знаю, надолго ли уезжаю, но я вернусь».

…Вот так всегда, — устало подумала Джинни. — Всегда эти четыре слова: «Я люблю тебя, но…»

— Если он отбыл, чтобы подумать, это займёт немало времени, — светлые глаза Драко блеснули. — Мозги у Финнигана — что Хогвартс-экспресс: медленные, но верные.

— Не то, что твои, — выдавила Джинни. — Если тебе так по душе язык метафор, они напоминают мне Уэльскую просёлочную ветку.

— В смысле?

— Узкую и грязную одноколейку, — она почувствовала, что, как ни силится, не может сдержать улыбку. — Уверена, ты слышал эту шуточку раньше.

— Насчёт ужины не согласен, но прочее…

Кулак с запиской уже начало ломить, и, опустив к нему взгляд, Джинни подумала о Томе — как он сдавливал и сдавливал её руку, пока на глазах не выступили слёзы.

— Итак, чего же тебе надобно, Драко? Просто пришёл позлорадствовать по поводу отъезда Симуса?

— Без сомнения, пред нами теперь прелюбопытнейшая и презагдочнейшая ситуация: у меня нет пары для приёма, а ведь даже с моим сногсшибательным обаянием найти даму в течение каких-то трёх часов крайне затруднительно, не говоря уже о том, что сейчас среди друзей я как в пустыне.

— Уверена, какая-нибудь одинокая домашняя эльфиха будет просто счастлива составить тебе компанию.

— Ага, что б она мне коленки покусала? Нет уж, спасибо, — он подался к ней и мягко добавил: — Ты ведь знаешь, о чём я прошу, правда?

Джинни подняла голову. Она могла разглядеть себя в его зрачках — окружённую свинцово-серой радужкой.

— А ты скажи.

— Пойдём на приём со мной.

Она почувствовала, как приподнялись в улыбке уголки губ.

— Ты забыл «пожалуйста».

Он помолчал — Джинни даже подумала, не оскорбился ли. А может, и действительно не в состоянии переступить через свою гордость?.. И тут Драко ласково зацепил прядь её волос левой — со шрамом — рукой, провёл ладонью вниз — костяшки чуть задели её скулы… шею… плечо… ключицу… Сердце заколотилось прямо в горле — оставалось надеяться, что Драко этого не почувствовал.

— Пожалуйста…

Ей потребовалась вся сила воли, чтобы отстраниться.

— Договорились, — кивнула Джинни. — Выйди, мне нужно переодеться.

Джинни сидела на краешке кровати, глядя на себя через всю комнату в зеркало. В животе словно рой бабочек порхал — точно такой же, какой нежным рисунком усеял её светло-серое платье. В магазине ткань выглядела очень миленько, сейчас же она осознала — цвет был тусклым и словно смывал краску с неё самой. Даже волосы потускнели до оттенка тёмной меди. Не говоря уж про чернильные брызги веснушек.