Михаил закрыл глаза, испытывая ненависть к самому себе. Много веков назад он понял, что в этом нет никакого смысла. И сейчас он тоже не собирался с этим бороться. Он почувствовал не просто сильное влечение, это было нечто большее. Что-то на самом примитивном уровне. Что-то глубоко внутри его взывало к чему-то глубоко внутри ее. Может быть, она страстно желала его дикости, а ему были нужны ее смех и сострадание. Но имело ли все это какое-нибудь значение? Нет, ни для одного из них спасения не было.
Он еще раз нежно прикоснулся к ее сознанию, прежде чем закрыть глаза и позволить дыханию остановиться. Она молча плакала, а ее тело все еще испытывало желание после его мысленного прикосновения. Обида и смущение добавились к головной боли. Недолго думая, без всякой причины он обнял ее своими сильными руками, поглаживая шелковистые волосы и окружая теплотой и утешением.
Я сожалею, что напугал тебя, малышка. Это была моя ошибка. Засыпай, ты в безопасности, пробормотал он у ее виска, скользя губами по ее лбу и нежно касаясь ее сознания.
В нем он уловил странные фрагменты, словно она использовала телепатические способности, чтобы разобраться в чьем-то больном и запутанном разуме. Словно в ее сознании были свежие открытые раны, которые нужно исцелить. Она была слишком истощена предыдущими ментальными сражениями, чтобы бороться с ним. Он дышал вместе с ней, за нее — медленно и часто, выравнивая ее сердцебиение до тех пор, пока она не расслабилась, не стала сонной и вялой. Он заставил ее уснуть, прошептав приказ, и ее ресницы медленно опустились. Они уснули одновременно — она в своем номере, Михаил в своей спальне.
Стук в дверь вырвал ее из глубокого сна. Рейвен [3] Рейвен (Raven) переводится с английского «цвета воронового крыла». Именно такого цвета волосы у героини.
Уитни увидела плотный туман, который заставлял ее глаза закрыться, а тело при этом становилось вялым. Ее охватил страх. Было такое ощущение, словно она напилась. Рейвен впилась глазами в будильник на ночном столике и резко села. Семь часов вечера! Она проспала целый день! Рейвен медленно опустилась на кровать, чувствуя себя так, словно долго шла через зыбучие пески. И снова раздался стук в дверь.
Этот звук эхом отдался в ее голове, отразившись в висках.
— Да?
Рейвен постаралась, чтобы голос казался спокойным, хотя сердце бешено колотилось.
Она попала в беду. Ей надо быстро собраться и уехать. Но она знала, что это бесполезно. Не она ли выследила четырех серийных убийц по ментальному следу? А этот человек гораздо могущественнее ее. Истина заключалась в том, что ее заинтересовал человек с такими же особенностями психики, что и у нее. Она никогда не встречала кого-то похожего на себя. Ей хотелось остаться и поучиться у него, но он оказался слишком опасным — так небрежно он пользовался своей силой. Надо установить дистанцию, и лучше размером с океан, чтобы действительно почувствовать себя в безопасности.
— Рейвен, вы в порядке?
В мужском голосе, который это сказал, сквозило беспокойство.
Джейкоб. Она встретила Джейкоба и Шелли Эванс — брата и сестру — прошлой ночью в столовой, когда они только сошли с поезда. Они путешествовали в группе туристов из восьми человек. Но Рейвен так устала, что разговор не клеился.
Рейвен приехала в Карпатские горы, чтобы побыть в одиночестве, восстановиться после последнего сурового испытания — она выслеживала жестокого серийного убийцу по его запутанному сознанию. Ей не нужна была компания туристов, но Джейкоб и Шелли все равно ее разыскали. С какой легкостью она бы выбросила их из своих мыслей.
— Я в порядке, Джейкоб, но только, кажется, подхватила грипп.
Она постаралась сказать это как можно убедительнее. Да она и правда чувствовала себя далеко не хорошо. Дрожащей рукой Рейвен провела по волосам.
— Я просто очень устала. Ведь я и приехала сюда, чтобы отдохнуть.
— Разве мы не собирались пообедать вместе?
Вопрос прозвучал так уныло, что это ее расстроило.
Рейвен не нравилось, когда ее заставляли что-то делать, и последнее место, куда она хотела сейчас попасть, — это столовая, где было столько людей.
— Мне очень жаль, может быть, в другой раз.
У нее не оставалось времени на вежливость. Как она могла допустить такую ошибку прошлой ночью? Она всегда была так осторожна, избегала любых контактов, никогда не дотрагивалась до другого человека, никогда не приближалась.
Просто от этого незнакомца исходила такая боль, такое одиночество, что она всем своим существом поняла: он тоже обладает телепатической силой, его одиночество еще больше, а боль так сильна, что он думает покончить с собой. Она знала, что такое одиночество. Знала, каково это — быть другим. Поэтому и не удержалась: ей захотелось помочь ему, если это в ее силах. Рейвен потерла виски, но терзающая ее головная боль не стала слабее. У нее всегда раскалывалась голова после телепатии.
Читать дальше