Марианн Уилманн: Город грез

— О, любовь моя! Я так боялась, — прошептала девушка. Он пылко схватил ее в свои объятия. Он говорил так тихо,

что она едва разбирала слова.

— Почему ты сомневалась во мне?

— Я боялась, что ты возненавидел меня из-за моей трусости. Я думала, ты передумал. Что ты не придешь встретить меня, хотя моя нянька доставила тебе послание. — Ее пальцы вцепились в его плащ. — Это так ужасно! Они пытались силой выдать меня замуж за Джованни Гамбелло. Я скорее умру, чем позволю ему прикоснуться ко мне — после тебя!

Его тело напряглось под плотным плащом. Бьянка не заметила этого.

— Каждый день я молилась, чтоб ты вернулся ко мне! Когда я увидела тебя вчера на molo во время церемонии, у меня чуть не разорвалось сердце от любви к тебе. И ребенок… ребенок все меняет.

Его голос, был заглушен прорезью в его солнечной маске с лучами.

— Какой ребенок?

— Наш ребенок, — нервно сказала она. Бъянка подняла глаза, когда его руки крепче обвились вокруг ее плеч. — Я не посмела написать это на бумаге! Я беременна уже три месяца. Он родится в сентябре. Сильный сын или красивая дочь! О, я должна была уехать с тобой, когда ты в первый раз просил меня об этом. Тогда не было бы ужасных недель беспокойства, сомнений, мучений по поводу того, любишь ли ты меня по-прежнему!

Над высокими домами поднялась луна, окрасив их в серебро. В лунном свете Бьянке показалось, что его глаза не были черными как ночь. Они были цвета темного золота, словно потускневшая медь.

Девушка оцепенела.

— Ты не Доменико!

Она протянула руку и сорвала маску. Лицо мужчины было настолько искажено яростью, ревностью и разочарованием, что она едва узнала своего жениха.

— Джованни!

Тот схватил ее за плечи и резко встряхнул.

— Дурочка. Нянька у меня на службе, а потому записка не попала к твоему любовнику.

Его смех эхом отозвался в пустоте. Бьянка вздрогнула и попыталась вырваться, но он крепко держал ее.

— Значит, ты дурачила меня! Я зная, что ты вообразила себя влюбленной в другого, но я думал, что ты чиста и незапятнанна, как и полагается застенчивой и нежной девственнице. А ты оказалась шлюхой Доменико Колеоне!

— Нет! Не говори так! Моя любовь к нему чиста и правдива. Он толкнул ее к каменной кладке в конце моста.

— Подумать только, я собирался на ней жениться! Что я был бы за дурак! Вы смеялись над моим неведением, ты и Доменико, когда лежали вместе.

Бьянка попыталась вырваться.

— Я никогда не обещала выйти за тебя замуж. Я говорила, что никогда не стану твоей женой.

— Так ты говорила, — сказал он, и пальцы его глубоко впились в ее руки. — Но ты будешь носить мое кольцо на своем пальце, как вы дали клятву. Ах, Бьянка! Я бы относился к тебе, как к королеве. А вместо этого ты будешь моей шлюхой!

— Никогда. Я скорее умру, чем стану твоей женой!

— Прежде чем я разделаюсь с тобой, ты пожалеешь, что пренебрегла браком со мной, — злобно сказал он. — А когда с тобой натешатся и мои друзья, я отправлю тебя в монастырь. Не в тот, где молятся благочестивые женщины, а туда, где их держат для услады мужчин.

— Ты противен мне. — Она взмахнула рукой. Ее ногти расцарапали ему щеку, и он взвыл от боли. Острый зубец на кольце, которое было на ней, задел его глаз. Кровь закапала из разодранного века, словно черные слезы пролились в лунном свете.

Вдруг он сильно ударил ее, когда она попыталась вырваться. Удар отбросил ее в сторону. На мгновение она задержалась у канала — в следующий миг уже была в нем.

Вода была холодной. Ужасающе холодной.

Потрясенная, Бьянка заглотнула полный рот соленой зловонной жижи. Ее одежды вздымались вокруг нее, словно лепестки упавшего цветка. Потом течение дернуло ее, и вес бархатного платья и тяжелой накидки потянул ее вниз. Она барахталась и боролась изо всех сия.

Волосы разметались, и мокрые пряди окутывали ее, как морские водоросли. Она молящим движением протянула руку.

— Джованни! Помоги мне!

Холод сковал ее движения, а одежды стали тяжелыми как свинец. Она была беспомощна против них. Воды канала сомкнулись над ней, как потолок из рифленого стекла.

Его тело дернулось вперед, словно он хотел сбросить свой плащ и спасти ее. Вместо этого он взглянул на нее в ледяном мерцании звезд, и лицо его было холодным, как камень.

Потом он медленно выпрямился, повернулся и пошел прочь.

Клэр вскочила в темной спальне. Кровь стучала в висках от отчаяния и ужаса. В ее ушах эхом отдавался крик. Она поняла, что это был ее крик.