Мелисса Марр: Коварная красота

— Ею полны мои грезы. Она — та самая.

В тот же миг смертная природа Айслинн начала меняться. Теперь, пока она не станет зимней девой, она принадлежит ему — к добру или к худу.

(Sleagh Maith, или Добрый народ) ничего на земле не боится, кроме холодного железа.

Роберт Кирк и Эндрю Лэнг.

Тайная страна (1893).

Разговор с фэйри привел Айслинн в такое смятение, что домой она идти не решилась. Бабушка давала ей кое-какую свободу, пока все было спокойно, но стоило ей заподозрить неладное, и потворство прекращалось. Рисковать Айслинн не хотела, поэтому следовало сначала справиться со страхом.

А страх терзал ее, как никогда прежде: она бежала целый квартал, отчего за ней пустились в погоню сразу несколько фэйри. Они мчались следом, пока одна — волкоподобная — не отпугнула злобным рыком остальных, а сама скакала рядом с Айслинн на четырех лапах до Третьей улицы. Ее кристаллический мех звенел так нежно и мелодично, словно призывал довериться и подойти ближе.

Там Айслинн замедлила шаг, надеясь, что «волчица» отстанет и манящий звон прекратится. Не помогло.

Чтобы не слышать этого звука, она пыталась сосредоточиться на чем-то другом — на звуке собственных шагов, реве пролетавших мимо машин. Когда свернула на Крофтер, в кристаллическом мехе «волчицы» и в ее запавших глазах зловещим сверканием отразилась красная неоновая вывеска «Вороньего гнезда». Дом, где находился этот сомнительный клуб, свидетельствовал об упадке Хантсдейла — как и весь центр города. Следы запустения виднелись всюду — некогда ухоженные фасады осыпались, из трещин в тротуарах пробивалась трава, газоны поросли сорняками. Народ возле клуба, откуда рукой подать до заброшенной железнодорожной станции, рыскал в поисках наркотиков — что угодно, лишь бы одурманить разум. То, чего так хотела и не могла себе позволить Айслинн. Но она не завидовала душевному покою, обретенному с помощью химии.

Ей помахали руками несколько знакомых девушек. В ответ она кивнула и двинулась дальше обычным прогулочным шагом.

Почти дошла…

Тут ее остановил Гленн, один из друзей Сета. У него было столько колечек и сережек на лице, что пришлось бы дотрагиваться до них пальцами, чтобы не сбиться со счета.

«Волчица» подошла совсем близко, и Айслинн едва не задохнулась от едкого запаха ее шерсти.

— Передай Сету, что колонки прибыли, — сказал Гленн.

«Волчица» боднула Айслинн головой.

Девушка пошатнулась и, чтобы не упасть, схватила Гленна за руку.

Он поддержал ее.

— С тобой все в порядке?

— Да, просто бежала слишком быстро. — Притворно запыхавшись, она выдавила улыбку. — Согреться хотела…

— А-а.

Он окинул ее своим обычным недоверчивым взглядом.

Отстранившись от Гленна, она шагнула к переулку — самая короткая дорога к дому Сета, как вдруг дверь «Вороньего гнезда» распахнулась. Послышалась музыка, не в лад и невпопад грохотавшая внутри. По барабанам кто-то лупил быстрей, чем билось ее испуганное сердце.

Гленн кашлянул.

— Сету не нравится, когда ты ходишь здесь одна. — Он показал на переулок. — Случись что с тобой, он не обрадуется.

Для Айслинн страшней любых наркоманов, околачивавшихся в темном переулке, была «волчица», рычавшая у ног. Но этого она сказать не могла. Поэтому ответила:

— Еще рано.

Гленн скрестил руки на груди, покачал головой.

— Ну ладно.

И Айслинн отступила от переулка — кратчайшего пути к надежному укрытию за стальными стенами жилища Сета.

Пошла по улице под бдительным надзором Гленна.

«Волчица» клацала зубами у самых лодыжек, пока Айслинн наконец не сдалась и не пустилась бежать, подгоняемая страхом, к железнодорожной станции.

Добравшись до двора Сета, она остановилась и попыталась взять себя в руки. Сет, при всей его уравновешенности, тоже забеспокоится, увидев ее в таком состоянии.

Потом Айслинн подошла к поезду. «Волчица» завыла вслед. Но здесь это уже не пугало.

Здесь не было места страху. Поезд Сета был прекрасен — по многим причинам. Снаружи он украшен изображениями в самых разных жанрах, от аниме до абстрактного. Перетекавшие одна в другую, подобно коллажу, яркие и необычные картинки манили зрителя вглядеться, уловить смысл образов, найти закономерность в живописном беспорядке. Любуясь ими вместе с Сетом в этом странном саду в один из редких теплых дней короткого лета, Айслинн вдруг поняла, что красота заключалась не в закономерности, но в случайной гармонии.