Елена Грушковская: Странник

— Да, конечно, — сказал Джим.

Они стали вместе клеить обои: он присматривался к ней, а она присматривалась к нему. Так они присматривались друг к другу, пока мама наконец не сказала:

— У тебя такой вид, будто ты сделал открытие, которое тянет на Нобелевскую премию.

— Возможно, — ответил Джим.

— И что это, если не секрет?

Джим положил кисточку, которой намазывал обои клеем, и сел на ступеньку лестницы.

— Мама, ведь вы с папой не настоящие мои родители?

Мама, энергично махавшая своей кисточкой с другой стороны полосы, остановилась. Её взгляд был растерянным, губы вздрогнули.

— Кто тебе такое сказал?

— Я сам это знаю, — ответил Джим. — Я помню, что раньше я жил в каком-то доме, где были женщины, похожие на монахинь. Да, это и были монахини. Я помню их: сестра Констанс, сестра Бернардина, сестра Маргарита.

— Ты не можешь такое помнить, ты тогда был слишком мал, — испуганно пробормотала мама, садясь на пятки.

— Я это помню, — кивнул Джим. — И помню, как вы пришли за мной. Если вы не мои настоящие родители, значит, где-то есть настоящие — такие, как я.

В глазах мамы стояли слёзы.

— Твои настоящие родители не хотели тебя, — сказала она. — Они бросили тебя… Родитель не тот, кто родил, а тот, кто воспитал!

Бросив кисточку, она встала и ушла, блеснув слезинками на глазах. Джим долго сидел на ступеньке, думая о том, что она сказала; потом мама вернулась с уже сухими глазами, снова опустилась на колени возле полоски обоев с уже подсохшим клеем и стала снова её намазывать. Джим встал со ступеньки и присоединился к ней. Больше они об этом в тот день не заговаривали. К приходу папы домой они успели обклеить гостиную.

Вечером Джим открыл свою любимую энциклопедию и стал искать алфавит, наиболее похожий на тот, которым была сделана надпись на медальоне. Поиски ничего не дали: даже среди древних языков не было ничего похожего на это.

Прошло ещё три года, в течение которых Джим не расставался с мыслью, что его родина не здесь, на Земле, а где-то очень далеко отсюда. Он часто с тоской всматривался в звёздное небо, потом увлёкся астрономией, и папа купил ему телескоп. Из своей комнаты на чердаке он смотрел в безмолвную бездну космоса, и она одновременно манила его и пугала. Сколько световых лет отделяло его от таких, как он? Джим даже не мог предположить. Где-то очень далеко (в такую даль трудно было даже добраться на самых быстрых двигателях — мыслях) была планета, населённая народом, среди которого он был бы своим. Может быть, даже более того — он был не самым худшим представителем этого народа, тогда как здесь он всё отчётливее чувствовал себя чужаком, заброшенным сюда Бог весть как.

Может быть, он даже слишком остро откликался на молчаливый зов Бездны, открывавшейся над его головой каждую безоблачную ночь, и слишком стремился туда, в неведомые дали, к потерянным сородичам. У него не выходили из головы слова слепого старика о том, что он будет там счастлив и найдёт того, кто ему предначертан. Это не давало ему покоя и будоражило, заставляло снова и снова приникать к телескопу в отчаянной и почти несбыточной надежде разглядеть в рисунке созвездий курс на невидимую глазу искорку, с которой он чувствовал в своём сердце неразрывную связь.

Так или иначе, его мечте было суждено сбыться. Он много раз воображал себе, что за ним когда-нибудь прилетят высокие красивые существа с острыми ушами (похожие на эльфов из "Властелина колец") и скажут, что они давно его искали и вот наконец нашли, что они прилетели, чтобы забрать его домой, к безутешным родителям, которые уже отчаялись его когда-нибудь разыскать; на самом деле всё получилось совсем не так, как он воображал в своих мечтах. Лишь самое начало его долгого пути на родину напоминало сценарий, выстроенный в его воображении: однажды ночью в свой телескоп он увидел нечто.

Нечто, а вернее, НЛО, представляло собой полупрозрачный размытый сгусток, скользивший в небе, а на фоне яркого диска луны ставший на одно мгновение серебристым. Его очертания были нечёткими, но в целом по форме он напоминал оладью. У Джима заколотилось сердце: неужели он дождался?! Неужели это прилетели за ним? На некоторое время он потерял оладьеобразный объект из виду, но вскоре он снова появился, причём так неожиданно близко, что Джим отпрянул от окна. Двигался объект почти бесшумно, и его размеры были очень внушительными: его диаметр превышал всю площадь их дома вместе с двором. Сквозь него были видны соседние дома, но в лучах луны его верхняя часть серебрилась. Он завис над двором, и деревья под ним закачались и зашумели, как при сильном ветре. Сначала Джим почувствовал лицом небольшое волнение воздуха, коснувшееся занавесок, а потом на него дохнуло горячим, как из фена для сушки волос. Занавески взметнулись к потолку, а у Джима захватило дух. Его ослепил яркий свет, который через мгновение начал как бы засасывать его внутрь объекта. Джиму показалось, будто он начал распадаться на атомы, ему стало на мгновение нечем дышать, а потом он весь растворился в ослепительном Ничто.