Елена Грушковская: Человек из пустыни

— Просто не верится, что его больше нет, — печальным, севшим голосом проговорил Джим.

Никто ничего не ответил. Эннкетин, закончив с подачей чая, выпрямился и сказал:

— Господа, с вашего позволения, я должен исполнить ещё одну волю Эгмемона. Извольте подождать одну минутку, я сейчас вернусь.

Он сходил в свою каморку, где у него были припрятаны подарки, и принёс их в гостиную. Сложив их на столике, он сказал:

— Эгмемон наказал мне вручить вам прощальные подарки от его имени. Милорд, это для вас. — Эннкетин вручил лорду Дитмару чехольчик для ноутбука. — Поскольку вы всё время носите ваш ноутбук без чехла, я осмелился купить его для вас.

— Спасибо, Эннкетин, — проговорил лорд Дитмар.

— Это от Эгмемона, — сказал Эннкетин. — Господин Джим, вот этот плед согреет вас холодным зимним вечером.

Джим с дрожащими губами принял свёрток. Эннкетин вручил ему также фонарик и набор детской бижутерии.

— Поскольку господин Илидор сейчас отсутствует, я вручаю предназначенный ему подарок вам, а вы уж передадите ему. А это для малыша Лейлора. Он любит побрякушки, и я подумал, что ему это понравится.

Потом Эннкетин вручил близнецам жилетки, а Серино — халат. Джим снова прослезился, а лорд Дитмар со вздохом проговорил:

— Добрый старый Эгмемон… Я так давно его знал, что мне уже начало казаться, будто он вечный. Увы, ничего вечного нет.

Вечер прошёл в воспоминаниях об Эгмемоне. Хозяева позволили Эннкетину выпить чашку чая и посидеть вместе с ними, но он из почтительности сидеть не решился и пил свой чай стоя. Он слушал, как господа говорили об Эгмемоне добрые слова, и в душе с ними соглашался. Эгмемон и правда был славным малым, преданно любившим этот дом и эту семью, а как дворецкому ему цены не было. Сказать по правде, стать дворецким было мечтой Эннкетина на протяжении всех лет его ученичества, и он много раз представлял себе, как это будет, грезил, воображая себя облачённым в элегантный чёрный костюм, подающим чай лорду Дитмару в кабинет (раньше эту обязанность исполнял исключительно Эгмемон). Сейчас, когда его мечта сбылась, Эннкетину было грустно и немного тревожно. Почему тревожно? Во-первых, потому что на него ложился весь груз домашних дел, которые они с Эгмемоном раньше делили вдвоём, причём Эгмемон брал на себя б; льшую часть; это была большая ответственность и большая нагрузка, и Эннкетин очень хорошо представлял себе всю серьёзность этого. А во-вторых, первое нешуточное испытание предстояло ему уже на днях: лорд Дитмар по давней традиции собирался устроить большой новогодний приём. Подготовка к нему была хлопотным делом, и они с Эгмемоном всегда выматывались в праздничные дни. Хотя Эннкетин проходил через это уже много раз, сейчас ему впервые предстояло заниматься этим одному, без Эгмемона. Вот почему тревожные мурашки бегали по его прямой и изящной спине, обтянутой хорошо сидящим тёмно-серым приталенным жакетом, и даже щекотали его гладкий затылок, выбегая из-под жёсткого, безупречно отглаженного белоснежного воротничка.

— Что ж, Эннкетин, теперь, когда комната Эгмемона освободилась, я думаю, тебе можно её занять, — сказал лорд Дитмар.

— Благодарю вас, милорд, — поклонился Эннкетин. — Но, боюсь, мне будет немного не по себе, если я займу её прямо сейчас. Пусть она хотя бы эту ночь постоит пустой.

— Что ж, как тебе будет угодно, — ответил лорд Дитмар. — Но в любом случае, она твоя.

Джим, вздохнув, сказал:

— Не знаю, как вы, милорд, а я приму ванну и, пожалуй, лягу… Я что-то устал.

— Ложись, моя радость, — сказал лорд Дитмар, целуя его в лоб. — Я тоже сегодня лягу пораньше.

Готовя ванну, Эннкетин думал, что было бы неплохо собрать всех слуг и налить им по поминальной рюмочке. Растирая розовые пяточки Джима и водя губкой по его изящным плечикам, он вдруг подумал о том, что у прелестного спутника лорда Дитмара почти нет никаких забот, кроме как принять ванну, уложить волосы, принарядиться да ещё ублажить милорда в постели. Да, он принёс лорду Дитмару троих отпрысков, но из-за того, что все дни он проводил в детской, он не удосужился окончить какое-нибудь высшее учебное заведение. Впрочем, так ли ему было оно нужно, это высшее образование? Стоило ли пичкать эту хорошенькую головку знаниями, которые, может быть, потом вовсе и не понадобятся? А книжек Джим и без университетов читал предостаточно и умел при случае выражаться, как какой-нибудь профессор. За неделю он мог осилить пять — шесть книг, причём умел читать две книги одновременно: одним глазом — одну, вторым — другую.