Елена Грушковская - Человек из пустыни

— Привет, пончик!

Фалкон-младший, увидев это, ревниво бросился к Илидору со всех ног и тоже стал проситься к нему на руки. Илидор охотно подхватил и его, по очереди поцеловал обоих, и со стороны казалось, будто оба малыша были его детьми, хотя на самом деле один из них был его младшим братом.

— Что это за деревья вы сажаете? — полюбопытствовал Джим.

— Это будет фруктовый сад, — ответил Марис. — Так как зимы здесь нет, и всё растёт как сумасшедшее, мы полагаем, что первый урожай можно будет получить уже через пару лет.

Следующие два часа Джим провёл в полной идиллии, играя на зелёной лужайке с Небби и Фалконом и наблюдая, как Илидор и Марис сажают деревья. Приятно было смотреть, как они, молодые и загорелые, делают всё быстро и весело, смеясь и заигрывая друг с другом, то и дело обмениваясь щипками, шлепками и поцелуями. Не зная усталости, после посадки деревьев они разбили две клумбы и засадили их цветами, и только после этого Марис, помахав Джиму, крикнул:

— Сейчас будем пить чай!

Стол был накрыт на веранде. Выпускник Мантубы Халдин, универсальный помощник по хозяйству, затянутыми в белоснежные перчатки руками разливал по чашкам ароматный красноватый отвар, а Марис накладывал в розетки тягучее, ярко-розовое варенье. Ничего подобного Джим ещё не пробовал.

— Какое вкусное варенье, — похвалил он. — Из чего оно?

— Из лепестков роз, — ответил Марис. И добавил не без гордости: — Моего собственноручного приготовления.

— Не думал, что из лепестков можно варить варенье, — удивился Джим.

— Как видите, можно, — улыбнулся Марис. — И превкусное. Если вам нравится, я могу дать вам баночку. У нас его ещё много.

— Спасибо, я бы не отказался и от двух, — ответил Джим. И добавил: — Ты просто молодец, дорогой. Как поживают твои розы?

— Отлично, — сказал Марис. — Отдача цветов просто фантастическая. Кстати, сегодня утром мы отправили в «Оазис» партию из восьми тысяч штук и получили за неё неплохие денежки.

Илидор заметил с усмешкой:

— Марис у нас розовый король. Я уже подумываю, не бросить ли мне мою работу и не устроиться ли к нему в цветник сторожем — и то, наверно, зарабатывал бы больше, чем сейчас.

Что и говорить: и этот уютный белоснежный дом, и молодой сад с зелёной лужайкой были оплачены «розовыми» деньгами Мариса. Джиму вдруг пришла в голову мысль: а не тяготился ли Илидор тем, что в умении зарабатывать деньги Марис превзошёл его? Не станет ли это со временем причиной разлада? Он внимательно наблюдал за сыном и его спутником, ища роковые признаки начинающегося отчуждения, но во взгляде Мариса, обращённом на Илидора, было только обожание. От намёка на деньги он поморщился и сказал с нежной укоризной:

— Любовь моя, ну зачем ты снова заводишь разговор на эту тему? Ты же знаешь — всё, что я делаю, я делаю только для тебя и нашего сына. Я же люблю тебя, малыш!

Когда Марис говорил: «Я люблю тебя», — невозможно было ему не верить, глядя в его чистые аквамариновые глаза. Илидор улыбнулся, их стриженые головы сблизились, и они обменялись трогательным и нежным поцелуем.

— Вот так, — сказал Марис, гладя Илидора по голове. — И больше не говори этих глупостей.

Солнце уже почти скрылось за озером, заливая западный край неба розовым заревом и бросая на вершины гор последние лучи цвета тёмного янтаря, когда перед домом приземлилась длинная, блестящая чёрная машина. Освещая посадочную площадку фиолетовыми огнями днища, она величественно опустилась, и из поднявшихся дверец выскочили широкоплечие люди в чёрной форме и беретах. Илидор нахмурился.

— Кажется, у нас высокие гости, — проговорил он.

На площадку ступила нога в сверкающем чёрном сапоге, заструились складки длинного чёрного плаща, затем показалась голова, увенчанная феоновой короной, а под плащом на груди гостя блеснула королевская цепь. Марис, впервые видевший короля вживую, а не на экране, застыл с широко раскрытыми глазами и приоткрытым ртом, а лицо Илидора приобрело выражение каменной суровости. Но король приехал не один: он подал кому-то руку, и в его ладонь легла унизанная сверкающими перстнями ручка, потом из тёмной глубины салона показалась изящная нога в серебристой туфельке, оплетённая почти по самое колено затейливым, блестящим, как морозные завитки на стекле, узором, а следом — хорошенькая, покрытая белой накидкой из атласного кружева головка. Придерживая рукой шёлковый плащ, из флаера вышел Лейлор — весь в белом, как цветущая яблоня, а следом за ним показался мускулистый, коротко стриженый субъект в сером костюме, с кружевным свёртком на руках.