Иви Берне: Проклятые кровью

Михаил выбил ногой дверь квартиры под номером 501. Петли и болты, удерживающие ее, с грохотом вылетели из дверной коробки. Кобрин кинулся к окну. Было не важно, куда он бежит, потому что у Михаила один человек был у пожарного выхода, другой на крыше и еще один в холле, для перехвата соседей.

Он поймал Кобрина прежде, чем тот успел открыть окно - схватил его за волосы, круто развернул и воткнул полированный стальной шип через его челюсть прямо в мозг.

- Этот готов.

Михаил отпустил тело и подошел к брату, присевшему рядом с человеческой женщиной, распластанной вниз лицом на почерневшем полу кухоньки. Мужчина, по всей видимости, мертвый, упал в углу позади нее. Судя по запаху, другие тела уже давно гнили в квартире. Удивительно, что соседи еще не вызвали полицию.

Он включил рацию и позвонил своим людям.

- Дело сделано. Омар, я хочу, чтобы ты забрал тело в 313 комнату. Даниэль, зайди, убери здесь все. Тут еще два, может больше.

- Боже, но почему они все должны прожить свою жизнь именно так? - спросил Грэгори.

И шепотом добавил:

- Трахни меня, если шестнадцать лет.

Михаил пожал плечами, присаживаясь на колени возле брата. Кобрин был мусором. И вот, что этот мусор натворил. Если Грэгори до сих пор был шокирован, значит, он провел не достаточно времени патрулируя.

У девочки были длинные волосы цвета фуксии. Татуировки покрывали ее тощее тело. Обследуя ее дальше, он увидел множество царапин, ушибов и два укуса, один немного ниже уха, другой на внутренней стороне бедра. Ее пульс сказал ему, что она будет жить. Михаил нахмурился. Оставшиеся в живых были серьезно ранены.

- Ты хочешь, чтобы я отвез ее в клинику? – спросил Грэгори.

В клинике его люди дадут ей немного плазмы, залечат раны и сотрут ее воспоминания так, что она никогда не сможет точно сказать, что с ней произошло. Стирание памяти дорогого стоит, занимает много времени и, по его мнению, делает из выживших дважды жертв. Михаил повернул ее бледную руку и осмотрел ее сломанные, грязные ногти. Она была ребенком с улицы и, скорее всего, никто не станет слушать, если она начнет болтать о вампирах. В городской больнице ее отмоют и опять выкинут на улицу. А нетронутые воспоминания, возможно, научат ее быть более осторожной. Он достал один их своих ножей.

- Мы вернем ее к своим.

Прижав ее к земле, чтобы быть уверенным, что она не шевельнется, он замаскировал раны от укусов несколькими быстрыми порезами. Она даже не застонала.

Даниэль и Омар прибыли для обеспечения прикрытия. Михаил дал указание Омару пойти к телефону - автомату, набрать 911 и оставить девушку возле телефонной будки. Грэгори посмотрел на него. Это, конечно, не была настоящая проблема - но он определенно усомнился в его решении.

- Ты слишком сентиментален по отношению к ним, - сказал Михаил.

Зазвонил его телефон. Он говорил по телефону прищурив глаза, так же, как это делал Грэгори. Не важно, что думал Грэгори, им нужно убраться отсюда, как только он повесит трубку. Он был слишком занят, чтобы еще нянчиться с этими глупыми людишками.

Это был его отец. Его отец, который никогда не брал телефон в руки.

- Приезжай в Зал, как только сможешь.

- Что случилось?

- Ничего. Ничего страшного. Грэгори с тобой?

Михаил нахмурился из-за этой неопределенности.

- Да.

- Захвати и его тоже.

На линии повисла тишина.

Семейные дела Фостинов обычно обсуждались в двух местах – в Зале и доме. Дом, был скорее огромным особняком, нежели просто домом, там вырос Михаил и его братья. Если родители обозначили встречу именно там, то вероятнее всего предмет разговора коснется только непосредственно его семьи. Зал был местом ведения бизнеса, подвальная пекарня, которую их отец преобразовал в кабинет, обшитый деревянными панелями, наполненный старинными вещами, времен господства Сухого Закона, которые он похитил у контрабандистов. В те времена зал функционировал как эксклюзивный магазин, где незаконно торговали спиртными напитками, и был единственным в своем роде. Он обслуживал в основном избранную группу вампиров с Восточного побережья.

Встреча в Зале означала, что дело было публичным и требовало решения Совета. Но его отец ушел в отставку два года назад. И если кто-нибудь и был вынужден созвать Совет, то это мог сделать только сам Михаил.

Грэгори позвонил их брату Алексу, и узнал, что их с женой тоже вызвали, так же как и жену самого Грэгори, но никто из них ничего не знал. Должно быть, что - то чрезвычайное произошло, и все что мог себе представить Михаил, пока они с Грэгори мчались в верхнюю часть города, представляло собой мрачные сценарии. Их союз с Европой распался. Их обманули брокеры.