- Но ты можешь и отказаться от женитьбы. Это в твоей власти принимать решение относительно предсказания. Вот, что ты должен сделать, прежде чем мы предпримем следующий шаг.
Михаил наблюдал за своим отцом, пытаясь найти подсказку по его пальцам и задаваясь вопросом, как он воспримет новости.
- Я не могу опровергать видения. Я ее пробовал.
Отец замер, его глаза потемнели от интереса. Проявив сдержанность, он произнес:
- Ах. Понятно.
Михаил не укусил Алию. Он не был настолько глуп. Но однажды ночью она поранилась, играя с ножами. Одинокая ярко-красная капля скатилась с ее пальца. Без размышления он ловко ее слизнул и запечатлел свою судьбу. Поскольку она была предназначена ему судьбой, одной капли было достаточно, чтобы установить взаимное притяжение между ними и связать ее жизнь с его.
Если бы он попробовал любую другую девушку в мире, то ничего бы не произошло.
Если бы это была больше, чем одна капля той ночью, то эта ошибка могла бы убить его.
Он сжал двумя пальцами переносицу.
- Таким образом, ты видишь, я уже проклят и буду проклят дважды, если сделаю ее своей невестой.
Его отец облокотился на стол, растопырив, свои скрюченные руки на поверхности полированной древесины.
- Если бы я знал, клянусь, я бы не успокоился пока...
Михаил отмахнулся от его извинений.
- Я был не достаточно силен. Даже если бы я знал, я не смог бы претендовать на нее. Жалость, не является ее сильной стороной.
- И нашей тоже.
Его отец поднял рукав своего пальто. Тонкая черная шелковая нить обвязывала его руку от запястья вверх.
- Дай мне свою руку.
Черная нить ожила и скользнула, через их соединенные руки, с руки его отца к правому запястью Михаила. Михаил смотрел широко открытыми глазами, но не дрогнул. Это была старая магия вампиров. Используемая, с каждым разом все реже и реже.
- Это называется веревка невесты. Ты когда-нибудь слышал о ней? Ее дал мне мой отец, чтобы я мог захватить твою маму, очень давно.
Она приехала к тебе не по своей воле?
Это было трудно себе представить. Даже после шестидесяти лет, его мать, любящая до безумия его отца, и его отец, хотя делающий это менее демонстративно, но очень любящий ее. Это было в каждом его взгляде.
Его отец только улыбнулся в ответ. Посмотрев на следы от веревки на его запястьях, Михаил спросил:
- А Алекс? А Грэгори?
- Им не понадобилось это, чтобы предъявить свои права на своих маленьких девочек, но такая как Алия никогда не будет уважать тебя, пока ты не заставишь ее преклониться первой. Когда ты захватишь ее, не давай ей выбора. Гордая женщина никогда не доверит свое сердце мужчине, который не достаточно силен, чтобы защитить ее.
- А веревка?
- Веревка знает твои желания. И она научит ее, как подчиняться им.
Его отец говорил это как мужчина мужчине, а не как отец сыну. Предложение было понятно. Михаил вообразил себе Алию, распростертую на полу, голую и умоляющую. Но эта мысль не взволновала его. Он закрывался от всего этого так долго, что не мог вспомнить, как это - желать кого-то.
Ну, по крайней мере, не таким образом. Всю его сознательную жизнь голод грыз его. Теперь-то он знал, что все это из-за нее. Только она могла удовлетворить его. Все, что он желал, это чувствовать ее плоть, зажатую между его зубами, ее теплую кровь, наполняющую его рот. Следующее вывод пришел сам собой, мысль такая же острая и беспощадная, как сама Алия.
- У меня есть выбор. Выбор Роланда.
Его отец сморщил лоб.
- Какой же. Если ты заберешь ее душу, ты будешь свободен он кровных уз, но, сделав это, ты превратишься в монстра. Вспомни историю. Иллисия уже умирала, когда Роланд обескровил ее. Никто, в здравом уме, не простит тебе убийство предназначенной невесты.
- А кто не был бы проклят, с такой женой как она?
Он говорил очень громко и его голос дрожал от разочарования. Взяв себя в руки, он продолжил, понизив тон.
- У нас есть прикрытие этой войны. Мы потребовали Миннесоту первыми - она, в этом случае, агрессор. Кто осудит меня, если я свергну ее. Никому не нужно знать правду.
Когда он это произнес, его мать вбежала в комнату и бросилась к его ногам.
- Мама!
В ужасе, он перепрыгнул через свой рабочий стол, и взял ее за поднятые руки. Он попытался ее поднять, но она не позволила. При всей своей миниатюрности, она была довольно сильна.
- Я так долго молилась, Миша. Ты был довольно долго одинок. Я хотела, что бы ты был счастлив.
- Я не виню тебя за это. Ты знаешь, что не виню.
Читать дальше