Катерина Шишканова - Крылья ангела

Тогда я внаглую пришла к нему домой, представившись заинтересованным покупателем и вот тогда он не смог меня не заметить. Ещё бы! — попробовал бы он проигнорировать агрессивную тётку, серьёзно настроенную познакомиться с затворником и перешагнувшей все мыслимые и немыслимые препятствия. В том числе и освящённый порог.

Но самым неожиданным оказалась даже не эта маленькая гадость ближнему своему, а то, что юное дарование находилось в… инвалидном кресле! Сначала я непонимающе рассмотрела агрегат, потом перевела недоумённый взгляд на сидящего в нём человека. Человек зло сузил карие глаза, ему явно не нравилось столь пристальное внимание.

— Что-то не так? — с вызовом уточнил он.

— Мне просто не говорили, что вы…

— …инвалид? А это что-то меняет?

Очень многое! Ну, шеф, ну, гад! Хоть бы заикнулся, скотина мохнозадая. Или решил отыграться за внеочередное продвижение по службе?

— Нет. Просто я столько о вас слышала, но никто и словом не заикнулся, что вы…

— Да ну? — со злобным торжеством процедил мужчина, опасно бледнея. Мне даже почудились две струйки пара из ноздрей, как обычно меня развлекал Агат. Он явно был не из тех, кто сдерживается перед женщинами или хотя бы помнит, что мы слабые и нам всё прощается. — А вам так интересна моя персона?

— Нисколько, — мгновенно остудив весь его пыл, заверила я и не спрашиваясь более хозяйского соизволения, прошла в гостиную. За спиной, мрачно скрипя колёсами, катила коляска.

…В общем-то, для первой встречи всё прошло сравнительно… ужасно! За те полчаса, что я успела высидеть в негостеприимной квартире, мы успели один раз здорово поругаться и три раза просто повздорить. Богдан шестым чутьём учуял, что к его мазне я отношусь без всякого восторга и обозвал меня посредственной и плоской, за что я в ответ заклеймила его задиристым занудой. И бывают же такие невыносимые личности?! Вообще-то таких, как я, специально натаскивают на общение со всякими типами: флегматиками, холериками, агрессорами, меланхоликами, фанатиками и просто поведёнными. Мы знаем тысячи уловок, способных привить к нам доверие, разбираемся в запутанных человеческих страстишках похлеще любого занюханного Фрейда, обладаем железной выдержкой, стальными нервами и по праву считаемся элитой даже среди демонов, что уж говорить о мелкокалиберных бесах и чертях? Но этот, с позволения сказать, писака!.. Я даже не подозревала, что вывести меня из равновесия так просто — достаточно, оказывается, оказаться в одной квартире с божественно талантливым бумагомарателем, невесть что возомнившим о своей половинчатой тушке!

На справедливый вопрос, зачем же тогда я сюда явилась, опрометчиво ляпнула, что-де это не мне, а знакомому, и вообще пусть радуется, что у него появился покупатель, а для чего мне его мазня — это не его, зануды, дело.

Вот этого делать не следовало — уже спустя пять минут после подобного заявления, я оказалась за порогом, скрипя зубами в бессильной злобе.

— Ах, какие мы нервные! — не удержавшись, процедила я, чуть не поцеловавшись с резко хлопнувшей дверью. — Так и будешь на своей вагонетке таскаться, коли мозгов в башке не отыщется, шут недобитый.

— Ничего, авось вашими молитвами да не пропаду, — так же нелюбезно пробурчали из-за стены. Оказывается, Богдан наблюдал в глазок, специально для такого дела вставленный на уровне пупка. Я мрачно скрутила ему кукиш, заодно не поленилась и залепила жвачкой, специально для такого случая припасённой в кармашке сумочки. После чего с чувством выполненного долга пошла к лифту.

— Это не смешно, он назвал меня плоской!

Агат не удержался и повалился на кровать, весело дрыгая ногами. Я окатила его мрачным взглядом. Потом подошла к зеркалу и внимательно изучила своё отражение. Идеальная роковая соблазнительница: яркая, но не дешёвая приевшаяся красота лица мягко оттеняемая медными волосами, высокая, но не длинная, стройная, но не тощая… И уж тем более не плоская!

Светлокрылый поймал мой изучающий взгляд на передних выпуклостях, одобрительно хмыкнул.

— Он выразился фигурально.

— Знаю, — отмахнулась я. — Но это какой-то кошмар! Представь, этот павиан посмел меня обозвать!

— O tempora, o mores!1- ехидно продекламировал Агат. И, подумав, добавил, — человек — это звучит…

— Жалко! Жалкая кучка бесхвостых обезьян, возомнивших о себе невесть что. Только у них могло хватить фантазии провозгласить себя царями природы.

— Только у них могло хватить сил вдохнуть в нас жизнь, — немедля осадил светлый.