Катерина Шишканова: Янтарин

— Интересный сегодня закат, — шепнула молодая королева, мружась на рубиново-алое закатное солнце, точно кошка. — Ветреный.

— Да, погода меняется, — согласился король, задумчиво вглядываясь в расплавленный горизонт с увитого вьюнками балкона. Где-то там усталые воины впервые за долгое время спокойно кормили комаров, оставив без поживы ненасытную Морту. Где-то там… интересно, что сейчас делает Диметрий: правит свои доспехи, молча, сосредоточенно тюкает по выгнутым пластинам чем-нибудь тяжёлым, не желая отдать их на починку мастеру, как в детстве, когда непременно желал всё делать сам, даже штопать собственную рубаху, или, вымотанный и замученный, спит в палатке какого-нибудь воина, обнаружившего начальство под каким-нибудь деревом и притащившего его на собственном горбу.

— Первый спокойный вечер за целый месяц, — вкрадчиво доложили сзади. Бледный темноволосый мужчина с чуть желтоватым вампирьим взглядом появился в комнате тихо и как всегда неожиданно. Тоже решил насладиться закатом и "выполз в люди", как непременно бы съязвила Фелиша. Впрочем, вредная девчонка язвила всегда, везде и по любому поводу. Если, конечно, рядом не было старшего брата, следившего за поведением сестрицы куда пристальней любых нянюшек и гувернанток. Пока не ушёл воевать.

Королева едва слышно ойкнула, залилась румянцем и поспешно отстранилась от мужа. Никак не привыкнет к своему положению при дворе. Ну, и к новому положению вообще. Король посмотрел на едва округлившийся животик супруги, тихонько улыбнулся в седеющие усы. Седина в бороду…

— Добрый вечер, Веллерен, — правитель отошёл от окна, неодобрительно взглянул в сторону потревожившего его покой субъекта. — Чем обязан твоему присутствию?

Веллерен склонил голову, вроде как в почтительном поклоне, но на самом деле всего лишь убрал тёмные патлы с глаз, дёрнув головой чуть импульсивней, чем следовало бы. Старый, потому такой наглый, хотя позволяет подобное только в присутствии самых близких. Вампиры не все такие, просто этот исключение даже из исключений. При дворе он обретался уже больше века, делясь бесценными советами, а частенько и почти бескорыстными поступками — обычно, тёмными и с запахом крови, поэтому знали об этих его услугах очень немногие. Для большинства Веллерен занимал пост советника, но действительно совета у него просили очень не часто, предпочитая обходиться без столь радикальных методов.

— Решил погреть старые кости. Дай, думаю, хоть взгляну мельком, что на улице творится. А тут вы с супругой, — Веллерен отвесил ещё один поклон, на этот раз чуть более душевный, хотя к трёхсотлетнему существу, когда-то вырезавшему целые деревни голыми руками, выражение "душевность" подходило так же мало, как к Фелише — "совестливость".

— А в мой кабинет вы попали волею злого рока и козней моей младшей дочери, — усмехнулся король.

— О, что вы, что вы?! Фелиша просто ангел, — вампир поморщился, — особенно, когда её удаётся удержать от огнива и пороха. Или хотя бы от алхимического террариума. Я здесь действительно из-за заката, мой король. Он… таит в себе нечто.

— Умоляю, не надо этой мрачной таинственности, — не хуже Веллерена поморщился король. Что с вампира взять, только бычью кровь хлестать горазд. И не слишком утруждая себя любезностями — привычка, позаимствованная у того же Веллерена — попытался спровадить нежелательного собеседника восвояси. Не вышло. На замечание "Вечер-то какой чудесный, пойдём, Милли, душа моя, свежим воздухом подышим", поганый вампирюга невозмутимо заметил, что воздух спёртым может быть только в склепе, посему наслаждаться им можно и в помещении.

— Простите мне мою дерзость, Ваше Величество, я искал вашу супругу. Госпожа, хочу узнать, что вы чувствуете.

Королева ещё больше покраснела под взглядами мужчин. Дар эмпатии, упорно развиваемый в ней всё тем же Веллереном, был слабым и плохо поддавался контролю, но даже такой, чахлый и непредсказуемый, был предметом зависти всех соседних держав. А уж заполучить его обладательницу себе в королевы… скольких же богов пришлось умаслить и от чего отречься, чтобы добиться желаемого? Лучше бы разглядели в эмпате испуганную девчонку, а не беглую рабыню, а уж там и карты в руки. Возможно, Милли откликнулась на чувства короля, приняв их за собственные, может, действительно полюбила самостоятельно, кто их, эмпатов, разберёт. Зато лучшей жены нельзя и желать — добрая, мягкая, умная. И дети от неё в восторге. Даже привередливая Фелиша.