Лиза Смит: Предначертание

Царства Ночи нет на географической карте, но оно существует, существует в нашем мире. Оно окружает нас со всех сторон. Это тайное общество вампиров, оборотней, колдунов, ведьм и прочих порождений тьмы, которые живут среди нас. Они красивы и опасны, их неудержимо тянет к людям, и никто из смертных не в силах устоять перед ними. Твой школьный учитель, твоя задушевная подруга или друг могут оказаться одним из них.

Законы Царства Ночи позволяют охоту на людей. Они позволяют играть их сердцами и даже убивать их. Для обитателей Царства Ночи есть только два строжайших запрета:

Не позволяй людям узнать о существовании Царства Ночи.

Никогда не влюбляйся в смертного.

Эта книга рассказывает о том, что происходит, когда эти законы нарушаются.

Волки-оборотни ворвались в жизнь Ханны Сноу, когда она сидела в кабинете психолога. А пришла она туда по совершенно понятной причине.

— По-моему, я схожу с ума, — тихо проговорила она, как только уселась в кресло.

— А почему вы так решили? — Голос психолога прозвучал ровно и успокаивающе.

Ханна сглотнула.

«Ладно, — сказала она себе. — Начнем по порядку. Манию преследования пока пропустим. Пропустим и то, что кто-то явно пытается убить меня… и эти сны, из-за которых я просыпаюсь с криком. Перейдем сразу к действительно странным вещам».

— Я пишу записки! — выпалила она.

— Записки. — Психотерапевт кивнул, постукивая карандашом по губам.

Молчание затянулось.

— Гм, и что, это вас беспокоит?

— Да! — Ханну вдруг прорвало: — Все было так хорошо. То есть в моей жизни было все в порядке. Я заканчиваю школу с хорошими отметками. В следующем году я даже буду получать стипендию от университета штата Юта. У меня много друзей. Но теперь все рушится… и все из-за меня. Из-за того, что я схожу с ума.

— Из-за того, что вы пишете записки? — озадаченно спросил психотерапевт. — Гм, может, анонимные письма? Или что-то вроде «узелков на память»?

— Вот такие записки. — Не вставая с кресла, Ханна бросила на стол смятые клочки бумаги и отвернулась.

Психотерапевт одну за другой изучал содержание записок. Рыжеволосый и голубоглазый, он показался ей славным парнем.

«Даже слишком молодой для мозгоправа», — подумала Ханна.

«Зовите меня просто Пол», — сказал он.

Он был доброжелателен и тактичен.

«И я ему понравилась», — подумала Ханна.

Она вспомнила, каким восхищением вспыхнули его глаза, когда он открыл парадную дверь и увидел ее силуэт на фоне пылающего заката.

Правда, потом, когда она вошла в комнату и он увидел ее лицо, этот заинтересованный взгляд внезапно потускнел и сделался подчеркнуто безразличным.

Но это не огорчило ее. Ханна уже привыкла к тому, что окружающие, как только замечали огромное родимое пятно, изуродовавшее ее лицо, начинали проявлять чрезмерное сочувствие.

Это пятно бледно-земляничного цвета перерезало ее щеку наискось под левой скулой — будто кто-то обмакнул палец в краску и мазнул им по лицу. Избавиться от него не удавалось: врачи дважды удаляли его с помощью лазера, но пятно всякий раз появлялось вновь.

Пол внезапно закашлялся. Девушка вздрогнула и повернулась к нему.

— «Не доживешь до семнадцати», — прочитал он вслух, перебирая клочки бумаги. — «Вспомни о Трех Реках — НЕ ВЫБРАСЫВАЙ эту записку». «Круг МОЖНО разорвать». «Май уже на носу — ты знаешь, что тогда случится». — Пол взял последнюю записку. — А в этой всего три слова: «Он уже идет». — Пол разгладил листки и взглянул на Ханну: — Что все это значит?

— Я не знаю.

— Вы не знаете?

— Я их не писала, — проговорила Ханна сквозь зубы.

Пол моргнул и стал постукивать карандашом еще быстрей:

— Но вы сказали, что писали их…

— Это мой почерк. Это я признаю.

Главное было начать. Теперь слова хлынули из нее потоком.

— Я нахожу эти обрывки в таких местах, куда никто, кроме меня, не мог бы положить их… в моем ящике для носков, в наволочке моей подушки. Когда я проснулась сегодня утром, то обнаружила, что эту последнюю записку держу в кулаке. Но на самом деле я их не писала!

Пол торжествующе взмахнул карандашом:

— Все ясно. Вы просто не помните, что писали их.

— Да, не помню. Потому что я не делала этого. Я бы никогда не стала писать ничего подобного. Это полная чепуха.

— Ну… — Тук-тук. — Это еще как сказать. «Май уже на носу» — что будет в мае?