Вера Чиркова: Доказательство любви

Как же горько, ведь до последнего надеялась, что он все поймет и исправит свои ошибки. Зря, как выяснилось, зато все стало понятно, и теперь можно наконец отомстить – ударить так же больно, как ударил он.

– Когда мы пришли в Маржидат, – отхлебнув из бокала какое-то питье, Тодгер поморщился и продолжил тем же спокойным и заботливым голосом, не подозревая, как напрасно пытается показать свое миролюбие, – выяснилось, что Рандолиз служил там городским магом под личиной одной из своих жертв. И когда забирал вас, то усыпил всех жителей до единого, чтобы никто ничего не заметил. Даже женщин, готовивших на огне еду, мужчин, работавших в кузнице и на крышах, детей, перебегавших дорогу. Пришлось задержаться, раненых было больше трех сотен, из них два десятка – тяжело покалеченных и обожженных. Поэтому вам и пришлось пробыть в том храме так долго…

Маг смолк и тяжко вздохнул, разрываясь между данной самому себе клятвой отныне обо всем откровенно рассказывать Дарочке и досадой, что невольно заставил любимую лишних полтора часа терпеть присутствие подлеца Рандолиза. Хотя все они сразу поняли, услыхав про ритуал Генгройта, что черный безумец заманивает в какое-то потайное капище именно их, и потому никогда не позволит себе всерьез обидеть приманку, пока ловушка не захлопнется за крупной дичью. Потому и вели себя с виду покорно и растерянно, как сельские пастушата, зато загодя активировали все амулеты и приготовили самые мощные заклинания.

– Тодгер… – наивно хлопнув ресницами, кротко осведомилась принцесса, – а разве их величества признают внуком ребенка какой-то рабыни?

– Прости. – Тод на миг прикрыл глаза, и его губы исказила болезненная гримаса. – Я виноват… очень. Мне в тот день отказала выдержка. Хотя ты сама затеяла спор, но я должен был сдержаться. А во дворце, разумеется, ничего не знают. Изрельс объяснил королю, что я догнал наглого шантажиста и убил, а ты за это дала согласие выйти за меня замуж.

Он смолк и с обреченным видом принялся отскребать с кубка несуществующую мусоринку.

– Но я ведь его не давала? – начала свирепеть принцесса.

– Я помню, – не поднимая взгляда, тяжко вздохнул маг, – очень хорошо помню, не сомневайся. И собирался отвести тебя к родителям, они не сильно удивятся, узнав, что ты передумала. Но этот малыш… пойми, я ведь не выдержу ни единой шуточки придворных острословов или ехидной ухмылки. Буду убивать за каждый косой взгляд.

– И это единственная причина, по которой я должна выходить за тебя замуж? – Дарочка вскочила как ошпаренная. – Ребенок, про которого наболтал ушлый гоблин?

– Он не врал, – так и не глядя ей в лицо, тихо произнес Тодгер. – Я отличаю ложь от правды, у меня открылись новые способности…

– Как интересно! – ядовито прошипела принцесса. – Тогда слушай! Никакого ребенка нет и не было. А малышом они звали моего Кео, все твои родичи его видели, но могу показать и тебе. Кео! Иди сюда!

Розовый клубок белкой выскользнул откуда-то из золотого пучка локонов, шлепнулся на руки девушки и замер, рассматривая Тода бусинками синих глазок.

– Кеори? – недоверчиво нахмурился маг и тотчас с силой сжал губы, сообразив, как сильно обманулся.

И насколько потешно выглядит теперь со своим дурацким благородным порывом.

– Вот именно! – гордо задрала нос принцесса. – Пойду найду Даурбея, пусть отправит меня к родителям.

Развернулась и зашагала к двери, сопровождаемая гробовым молчанием. Назойливое желание оглянуться и посмотреть, почему Тод все же притих, девушка старательно подавляла, но не могла не представлять себе, чем он сейчас занят.

Крутит в пальцах невидимое заклинание, собираясь бросить в спину принцессе, или, стиснув зубы, сверлит ее мрачным взглядом? И едва Дарочка оглянется, обольет ее холодным разочарованием, в котором целиком виновен сам.

Ну почему он не хочет понимать, насколько важно для принцессы, чтобы ей просто задали вопрос, а не решали все так же безапелляционно, как Изверг? Но тот Летуане уже законный муж, и как она говорит, когда-то ухаживал очень впечатляюще. Да и сейчас умеет, ведь явно не Тодгер додумался принести те роскошные букеты и корзины. Хотя Дарочке вовсе не важно, что в них было, главное, что, находясь где-то далеко, мужчина помнил о ней, хотел порадовать.

А Тод никогда об этом не думал и сейчас снова упрямо молчит, не желая остановить, попросить прощения, сказать заветные слова…

Девушка покрепче стиснула губы, чтобы не всхлипнуть, и рванула ручку двери. Та не поддалась, и принцесса дернула сильнее, потом, вспомнив, что не все двери открываются одинаково, нажала.