Елена Литвинова - Сюрприз для советника

— Расчесать Вам волосы, леди?

— Да, Лили.

И пока девушка расчёсывала мои волосы, я задремала.

Разбудил меня звук захлопнувшейся двери. Я потянулась. Эх, Хорошо вздремнула, даже сидя на стуле! Дорожная усталость потихоньку покидала меня. Я подошла к окну и увидела, что солнце начинает садиться, значит, скоро будет обед. Интересно, меня покормят в комнате или позовут в общую столовую, которая непременно есть в этом крыле дворца?

Я закрутила волосы в тугой жгут и заколола их шпильками. Потом открыла шкаф и осмотрела свои платья. Их я взяла не много, большого гардероба у меня не было и дома, но все мои наряды были хорошего качества. Достав белое платье, я приложила его к груди. Оно было моим любимым. Верх был расшит кружевом и украшен речным жемчугом. Пусть речной жемчуг был не так дорог, как морской, но имел красивую овальную форму и не навязчивый блеск.

Я вспомнила, как матушка говорила когда-то, что бриллианты — оружие взрослых женщин, а жемчуг — нецелованных девиц. Я позвонила в колокольчик, и, постучавшись, ко мне опять пришла Лили.

— Лили, скажи мне, пожалуйста, а обедать я буду где?

— Леди Альма, сегодня Вы сможете выбрать, ну а с завтрашнего дня завтрак, ланч и обед будут проходить в Большом обеденном зале. Там будут обедать все претендентки.

Претендентки… Какое слово!

— Хорошо, Лили. Я хочу и сегодня обедать вместе со всеми. Мне кажется, что нужно налаживать связи.

— Как скажете, госпожа!

Лили помогла мне одеться и сделала причёску. Я с удовольствием посмотрела на себя в зеркало и решила, что выгляжу просто отлично, пока Лили не задала мне вопрос:

— Леди Альма, а украшения?

— Какие украшения?

Лили мочала, а я поняла: вот сейчас бы мне пригодилась матушкина шкатулка, но я оставила её дома! Уши у меня не были проколаны. Когда мне попытались их проколоть в детстве, я сбежала и весь день пряталась в саду. А во взрослом возрасте посчитала, что мне это ни к чему. И так возникло множество других проблем, связанных с изменением статуса нашей семьи. Колье, подвески и бусы я не любила. Когда, очень редко, мне приходилось их надевать на себя, я постоянно держала свою руку на шее. Матушка, увидев это, сказала тогда:

— Альма, ты хочешь себя задушить? Тогда зачем дёргаешь бусы за нить?

И эти украшения плавно исчезли из моей жизни. На моей руке было одно кольцо. Но оно было не украшением, а, скорее, памятью, и маленьким подарком от моей бабушки, Эмилии тер Фразир.

Прошлое…

Когда мой отец оказался замешан в заговоре против короны, и наша семья лишилась всего, встал вопрос, где мы будем жить. Мне было семнадцать лет, а в восемнадцать я должна была бы впервые быть представлена в высшем свете в качестве потенциальной невесты. Уже тогда, семнадцатилетней девушкой, я понимала, что грандиозные планы моей матушки по скорейшей выдачи меня замуж, осуществить не удасться. Но мои родители продолжали жить в каком-то своём, оставшемся в прошлом, мире.

Мы тогда поехали к кузине матери, урождённой Клаудии тер Фразир, бывшей в замужестве за одним мелкопоместным бароном. У кузины матушки тогда проживала моя бабушка, Эмилия тер Фразир. За своей тётушкой попросила позаботиться ту её мать, родная сестра. Почему бабушка жила не с нами, я поняла только тогда.

Приехав в поместье тётушки, мы поселились не в господском доме, который пусть и не был таким огромным, как родовой замок тер Близе, но достаточно большим, чтобы поселить и нашу семью из трёх человек, двух служанок и одного камердинера, а во флигеле. Мой отец устроил матушке скандал, обвинив ей родственников в неблагодарности. Моя матушка ответила ему со всем своим королевским спокойствием:

— Олдред, дорогой, радуйся, что хотя бы у тебя есть крыша над головой, иначе спать нам с тобой где-нибудь под кронами деревьев. Ты такого будущего хочешь для меня и своей дочери?

Отец замолчал, а я вышла из флигеля и пошла осматривать парк. Было лето. Меня заворожили яркие цветы и порхавшие над ними бабочки. И тут, в одном из отдалённых мест парка, я обнаружила беседку, стоявшую на берегу маленького пруда, заросшего кувшинками и камышами. Я заглянула в неё и увидела старушку, сидящую за вязанием. Она была кругленькой, аккуратной, в маленькой шляпке с прозрачной вуалью и голубом платье простого кроя.

— Ой, извините, что потревожила!

— Ничего страшного, дитя. Ты кто? И что тут делаешь? — старушка внимательно посмотрела на меня своими прозрачными светло-серыми глазами из-под пенсне и улыбнулась. — Ну что это я? Допрос устроила! Проходи, не стесняйся! Будешь пить чай?