Анна Гринь: Дом трех городов

– Помолчи, а? – вздохнул маг и распрямился, так что я тряпичной куклой повисла в его объятиях, не касаясь ногами пола.

В такой позе мы простояли минуты три, Шиш молчал и только крепко прижимал меня к себе, а я едва сдерживалась от желания ударить мага по коленке и высвободиться.

– Шиш, ну чего ты? – выждав еще немного и поболтав в воздухе ногами, спросила я уже обычным тоном. – На тебя это не похоже.

С магом на самом деле подобное поведение никак не стыковалось. Мы могли поссориться, подраться, он мог ободряюще меня обнять или сжать руку, но никак не подходило Шишу стоять молча на пороге своей комнаты, уткнувшись мне в шею.

– Эй? – повторила я попытку высвободиться, и парень меня отпустил. Мягко поставил на пол и отошел, вернувшись на свой диван.

«Что это с ним?» – мысленно спросила я у гитары и прошла вслед за напарником в комнату.

Шиш никак не отреагировал на то, что я села рядом и, склонив голову, принялась его рассматривать. Он откинулся на спинку дивана и закрыл глаза, вызывая у меня еще больше подозрений.

Шиш? Это тот самый маг, что не мог не озвучить какую-нибудь колкость в мой адрес? Тот самый парень, что без труда проходил испытания Ардуса, глядя на остальных чуть свысока?

Молодой человек выглядел измотанным и немного осунувшимся: под глазами синеют мешки, кожа бледная, нездорово зеленоватая, волосы взлохмачены.

– Шиш… что-то случилось? – обеспокоенно спросила я, поджав под себя ноги в коротких пижамных штанишках. – Ты… отвратительно выглядишь, знаешь?

Маг невесело усмехнулся, открыл глаза и уставился в потолок.

– Эй! – Я помахала у него перед носом пальцами, но молодой человек будто и не заметил этого. – Да что такое? Ты меня пугаешь! Где злорадный, беспринципный, вечно хмурый, злой и раздражающий Шиш? Куда ты его дел? И почему на диване сидит эта вареная креветка? Даже не вареная! Вареная бодрого позитивного оранжевого цвета, а ты весь зеленый, будто помирать собрался.

Я тараторила и следила за реакцией напарника, но он даже не шелохнулся, напугав меня этим еще больше.

– Шишик, – проныла я, – ну скажи какую-нибудь гадость, а? Верни мне веру в постоянство этого мира.

Наконец маг чуть усмехнулся и посмотрел на меня:

– Ладно, иди спать, я не буду мешать.

Моя челюсть упала куда-то на пол от такого неожиданного и несвойственного Шишу заявления.

– У тебя что-то случилось? – все еще надеясь на ответ, уточнила я, пытаясь заглянуть парню в глаза.

– Просто небольшие семейные дрязги, – отмахнулся маг. – Иди спать.

– Бабушка всегда повторяет, что лучше выговориться, – осторожно намекнула я, хотя подставлять уши под поток из чужого болота не хотелось.

«Не хочешь – заставим», – напомнила я себе, прекрасно осознавая, что злющий и язвящий партнер по занятиям для меня лучше, чем закопавшийся в собственные переживания.

Шиш не ответил, явно надеясь, что я устану и сама оставлю его в покое. Наивный!

Подождав еще немного, я сбегала в кладовку, отыскала там саморазогревающиеся чашки, снять которые с верхней полки у меня не доходили руки, распотрошила большую стеклянную банку с чаем, этикетка на котором обещала успокаивающий эффект, и собрала несколько видов маленьких пирожных на одной тарелке.

– Ну-с, больной, поведайте, о чем тоскуете, – всучив магу кружку с чаем и поставив поближе сладости, я села на ковер, помешивая сахар в своей порции горячего напитка.

– Липа, отстань, – вздохнул маг, но взялся за ложечку, повторяя мое медитативное движение.

Пусть кто угодно утверждает обратное, но есть что-то невероятно успокаивающее в самом процессе чаепития. Древние это подметили очень верно, а нам, потомкам, память об этом впечаталась в мозг не хуже, чем условные рефлексы. Совсем не важно, какая именно жидкость исходит вкусным паром над чашкой. Главное – момент, когда можно сидеть, согревая заледеневшие ладони о керамику и думать о чем-нибудь бессмысленном, но таком одновременно важном.

– Так что печалит, друг милый? – включая бабушкин любимый тон, мягко спросила я. – Давай, расскажи. Не носи за пазухой грусть и тоску. Открой душу, да выложи все.

Посмотрим, подумаем.

Дальше баба Верия еще добавляла что-нибудь про сердце, дорогу и успокоение тоски.

Вспомнив про ведьму, я улыбнулась и утащила с тарелки круглую вафельку с кремом.

– Да ничего особенного, – сдавшись, промямлил Шишень, – просто дядя все рассказал родителям, мать устроила истерику…

– Уф-ф-ф… – вздохнула я.