Кассандра Клэр - Город потерянных душ [любительский перевод]

— Ты знаешь, это твоя вина. Если бы ты не разбила его сердце…

— Изабель!

— Ну, это ведь правда.

— Ага, а я вот вспомнила тот момент, когда он превратился в крысу, а ты предложила его таким и оставить. Навсегда.

— Я такого не говорила.

— Говорила, — перебила ее Клэри.

Они дошли до следующего этажа, где длинный коридор разветвлялся в обе стороны. Перед двойными дверями в лазарет стоял один из Безмолвных Братьев, одетый в робу из хлопка, сложив руки и склонив голову в медитативной позе.

Изабель поздоровалась с ним, помахав рукой.

— Ну, вот и пришли. Удачи тебе с прохождением мимо него к Джейсу.

И она пошла обратно по коридору, стуча каблуками по деревянному полу.

Клэри вздохнула и потянулась к стило на своем поясе. Она сомневалась, что существовала какая-то красивая руна, чтобы надурить Безмолвного Брата, но, возможно, если она подберется к нему поближе, то сможет нарисовать усыпляющую руну на его коже…

Клэри Фрэй.

Голос в ее голове звучал удивленно, а так же, довольно знакомо. Он был беззвучным, но она узнала форму его мыслей, как кто-то мог бы узнать чужой смех или дыхание.

— Брат Захария.

Она безропотно засунула стило на место и приблизилась к нему, мечтая, чтобы Изабель осталась с ней.

Я предполагаю, ты пришла навестить Джонатана , сказал он, поднимая голову из медитативной позы. Его лицо все еще пряталось в тени под капюшоном, но она смогла разглядеть очертание его угловатых скул. Несмотря на запрет Братства.

— Прошу Вас, зовите его Джейс. Иначе это тоже заблуждение.

Джонатан — хорошее старинное имя сумеречных охотников, первое из имен. Герондейлы всегда сохраняли имена в семье …

— Он не носил имя Герондейл, — заметила Клэри. — Но у него есть кинжал его отца. На нем написано С. У. Г. на лезвии.

Стефан Уильям Герондейл.

Клэри сделала еще один шаг к дверям, и к Захарии.

— Вы много знаете об Герондейлах, — сказала она. — И из всех Молчаливых Братьев Вы кажетесь наиболее человечным. Большинство из них никогда не показывают своих эмоций. Они похожи на статуи. Но вы кажется, чувствуете. Вы помните Вашу жизнь.

Быть Безмолвным Братом — это жизнь, Клэри Фрай. Но если ты имеешь в виду, что я помню свою жизнь до Братства, то да, помню.

Клэри сделала глубокий вздох:

— Вы когда-нибудь были влюблены? До Братства? Был ли кто-то за кого вы хотели бы умереть?

Повисло долгое молчание. А затем, он ответил:

Было двое. Есть воспоминания, которые не стирает время, Кларисса. Спроси у своего друга, Магнуса Бейна, если ты не веришь мне. Вечность не помогает забыть о потерях, но делает боль терпимой.

— У меня нет вечности, — сказала Клэри тихо. — Пожалуйста, позвольте мне войти, чтобы увидеть Джейса. — Брат Захария не пошевелился. Она все еще не видела его лица, лишь намек на очертания под капюшоном его робы. Виднелись только руки, сложенные перед собой. — Пожалуйста, — повторила Клэри.

Алек вскочил вверх на платформу станции метро Мэрии и последовал в сторону лестницы. Он заблокировал образ Магнуса, уходящего от него. Одной и единственной мыслью была та, что он собирался убить Камиллу Белкорт.

Он поднимался вверх по лестнице, прижимая клинок серафима к поясу, пока он шел. Свет здесь был колеблющимся и тусклым, он выходил на мезонин Сити Холл Парка, где тонированные стекла фонарей превращали его в зимний свет. Он засунул ведьмин огонь в карман и поднял клинок серафима.

— Амриэль, — прошептал он, и меч вспыхнул молнией в его руках.

Он поднял подбородок, взглядом осматривая фойе. Там был диван с высокой спинкой, но Камиллы не было на нем. Он послал ей сообщение о том, что он придет, но после того, как она предала его, он предположил, что не следует удивляться тому, что она не осталась увидеть его.

Разозлившись, он пересёк комнату и двинул ногой по дивану, очень сильно и дерево треснуло, подняв облако пыли, а одна из его ножек отвалилась.

В углу комнаты раздался звонкий серебряный смех. Алек повернулся, клинок серафима сверкал в его руке. Тени в углах были густыми и глубокими, даже свет Амриэля не мог их рассеять.

— Камилла? — сказал он, его голос был опасно спокойным. — Камилла Белкорт. Выходи сейчас же.

Прозвучал еще один смешок и фигура вышла вперед из темноты.

Но это была не Камилла. Это была девочка… наверняка не старше двенадцати или тринадцати… очень худая, одета в рваные джинсы и розовую футболку, с блестящим единорогом на ней. Она была одета в длинный розовый шарф, его концы были в крови. Кровь срывала нижнюю часть лица и покрывала подол рубашки.