Ярослава Лазарева: Мой возлюбленный vampire…

Артур мотнул головой. Уже наступило утро, а днем у него дел не было. Они могли возникнуть ближе к вечеру. И он знал, куда пойдет.

Пожарные уехали, оставив после себя лужи грязной воды, ошметки пены, кусок порванного шланга и треснувшую оранжевую каску. Артура посадили в неприметную серую машину. Пока он шел к ней, старательно отводил глаза от трех карет «Скорой помощи», в которые грузили нечто на носилках, закутанное в черные полиэтиленовые мешки. Затем — долгая дорога с кружением по бесконечным улицам, мутные вопросы пожилого и собственные невнятные ответы не остались в памяти Артура. Ватное безмыслие, поселившееся в тот момент, когда на землю полетел первый пепел, полностью овладело им. Он тупо смотрел на поверхность стола перед собой, разглядывая, как ручейки трещин сбегаются, распадаются на несколько рукавов, вливаются в широкий поток, истончаются и исчезают вовсе, уступая место новому узору.

— У двоих потерпевших смерть наступила на несколько часов раньше, чем начался пожар, — механически докладывал пожилому молодой сотрудник. — Причина смерти — остановка сердца. Видимых повреждений нет. Трое других погибли после возгорания, но не в результате ожогов или отравления газом. Та же остановка сердца.

— Знакомая картина? — Пожилой мужчина тяжело, с одышкой поерзал на стуле.

— Раньше свидетелей не оставалось. — Молодой кивнул не то на Артура, не то на стол, усыпанный, как осенними листьями, заполненными бланками.

— Разберемся. Подписывай…

У Артура что-то случилось со зрением — обзор сузился до маленького окошка, а все, что вокруг, размыто. В окошко попалась голубая птичка галочки. Скорее угадав, чем поняв, что надо сделать, он непослушными пальцами расписался и встал.

— Пока не закончится следствие, из города никуда не уезжайте, — буднично произнес опер. И неожиданно добавил: — Впрочем, оно никогда не закончится. Но дня через два вас вызовут на опознание.

Артур вышел на улицу, сощурился на солнечный свет.

Добравшись до дома, первым делом отправился в ванную. Из зеркала на него глянул незнакомый человек — подпаленные волосы, высветленные от огня брови, сухой обветренный рот, расцарапанная щека, припухший лоб, запавшие, словно почерневшие, глаза. Холодная вода вместо облегчения принесла с собой боль. И боль еще ворочалась в груди, когда Артур безуспешно пытался уснуть.

Проснувшись, он понял, что все прошло, голова была ясной. Появилась четкая мысль — нужно пойти к тому дому и следить. Артур встал, аккуратно застелил кровать, босыми ногами прошлепал в ванную, встал под холодную воду. Но она лишь напомнила ему о другом холоде — том, что исходил от губ и рук девушки, и Артур начал греть себя, жесткой мочалкой разгоняя застывшую кровь. Потом смазал разбитое после вчерашнего падения лицо кремом.

На кухне он ел стоя и одновременно соображал, как лучше поступить. Проулок, куда выходила зеленая дверь, был пустынен, там ни дерева, ни столба, за которыми можно занять позицию. Если он будет стоять на виду, ему не скрыться при их появлении. Двигаются они быстро и бесшумно. Надо прятаться. Где?

«Скоро рассвет!» — всплыли в памяти слова незнакомки.

Артур поперхнулся слишком горячим кофе, чертыхнулся и поставил чашку на стол. В этой истории все было неправильно. Чего он, собственно, добивается? Собирается выследить всех людей и потом все рассказать пожилому следователю? Еще раз встретить девушку и убедиться, что она не имеет отношения к пожару в клубе? Да мало ли что и почему там загорелось! Кругом дерево, неудачно брошенной сигареты достаточно, чтобы…

Артур ударил кулаком по перекрестью рамы окна.

Нет, не то! Он просто хочет еще раз ее увидеть, и… и почувствовать на губах ее холодный поцелуй. Что станется дальше — не важно. Принять решение можно будет потом.

Артур накинул рубашку, проверил по карманам ключи и деньги, вышел на улицу. Его немного трясло от того, что с каждым шагом он все больше и больше приближает себя к неизвестности. Воздух пах гарью. Наверное, он все же надышался горячим воздухом пожара и слегка подпалил легкие. Хотелось откашляться, выгнать из себя горькую мокроту.

Проулок вновь оказался пустынным. Артур долго кружил, ожидая, что через него пройдет хоть кто-нибудь. Вернулся на людную улицу, зачем-то купил цветок, спрятал под куртку. Тянуть дольше было бессмысленно, и он пошел к дому.

Дверь все так же оставалась открытой, словно спрятавшихся в подвале людей не заботила безопасность. Лестница была совершенно пуста, из подвала не доносилось ни звука. Если там кто и находился, то, видимо, предпочитал не шевелиться.