Трев набрал код, и гаражная дверь, загремев, поднялась вверх, скользя по металлическим опорам. Я задержала дыхание, потому что как бы мне не хотелось верить в Трева, я все равно почти ожидала увидеть ждущего нас за дверью Райли.
Заливший гараж дневной свет отразился от гладкого капота седана. Ник выехал из гаража и влился в общий поток машин на дороге.
Папа очнулся десять минут спустя. У него было пулевое ранение в спине, кожа побелела, и вокруг глаз пролегли темные круги.
— Отвезите меня в больницу, — простонал он.
Ник нашел одну через несколько минут.
— Хочешь, чтобы мы остались с тобой? — спросила я, когда Кас пошел за креслом для перевозки больных.
Папа покачал головой.
— Уезжайте отсюда как можно дальше.
— Но…
— Анна. — Он взглянул на меня так нежно, по-отцовски, как никогда еще до этого не смотрел. — Уезжай. Пожалуйста.
Вернулся Кас. С помощью парней я пересадила папу из машины в кресло-каталку, и это стоило нам огромных усилий. Мы все были не в лучшей своей форме.
— Что скажем? — спросил Кас. — Что он бездомный?
Ник закатал рукава своей рубашки.
— И мы его таким нашли?
— Я сама с ним пойду, — сказала я, взявшись за ручки кресла. — Вы будете здесь, когда я вернусь?
Кас широко улыбнулся, показав ямочки на щеках.
— Мы никуда не уедем.
Автоматические двери со свистом разъехались, напомнив мне о входной двери в лабораторию на нашей ферме. Что теперь будет с нашим домом? Где будет жить папа? И что будет с моими вещами? В голову не приходило ни одной моей вещи, по которой я буду скучать. Только что по своим наброскам. И всё.
— Простите, — позвала я. — Этот мужчина пострадал. — Мне показалось, что лучше сказать "пострадал", чем "ранен". Так они не будут задавать вопросы мне.
Женщина за стойкой нажала на кнопку на коммутаторе и произнесла:
— Сейчас придут медсестры.
Я обошла кресло, чтобы стать лицом к папе и взяла его руку в свою.
— С тобой все будет хорошо?
Он наклонил голову в сторону.
— Со мной все будет в порядке. А ты теперь иди.
— Увижу ли я тебя снова?
— Ты действительно этого хочешь? После всего, что я сделал…
— Хочу. Ты всегда будешь моим папой.
Он покачал головой, избегая смотреть на меня. Может быть, ему сейчас хотелось плакать, так же, как и мне.
— Никогда не думал, что услышу от тебя такие слова. Не после того, как ты узнала правду.
Подбежала медсестра.
— Что случилось?
— Он пострадал. Я… эм…
— Она нашла меня, лежащим на улице, — сказал папа. — Если бы не эта юная леди, я бы уже, наверное, умер.
— Мы отвезем его в приемное отделение. — Другая медсестра нажала на кнопку автоматического открытия двери. Широкая дверь распахнулась, открывая оживленное отделение первой медпомощи.
Папа подмигнул мне, когда медсестра увозила его.
На улице я села в ожидающий автомобиль, рядом с Сэмом. Его глаза были приоткрыты.
— Ты проснулся. Слава богу. У меня не выйдет уговорить тебя на осмотр у доктора?
— Меня может осмотреть Кас, — прохрипел он.
Кас фыркнул.
— Ну не знаю, дружище. Это может быть опасно. К концу осмотра у тебя может оказаться меньшее количество органов, чем было в начале.
Ник отъехал от тротуара, и Сэм сплел свои пальцы с моими. Я улыбнулась ему самой настоящей улыбкой, коснувшейся всех уголков моей души. Потому что парни были снова рядом со мной. Потому что у нас все получилось. Потому что теперь мы свободны.
Ломкая трава захрустела, когда я села перед надгробием в центре кладбища Порт Кадия. Земля у основания массивных надгробных плит была усеяна листьями, как и горшок с засохшими цветами.
Я снова и снова перечитывала имена на надгробиях.
ЧАРЛЬЗ О'БРАЙЕН.
"Любимому мужу и отцу".
МЕЛАНИ О'БРАЙЕН.
"Любимой жене и матери".
— Привет, — сказала я в тишину, ощущая странную близость к своим настоящим родителям. — Это Анна. Я долго не могла вернуться домой, но теперь я здесь. — Я провела рукой по необработанному краю надгробного камня отца, потом с нежностью погладила надгробие мамы. — Как бы мне хотелось вас помнить.
Я чего-то ждала, может быть того, что из глубокой дыры в памяти, созданной Подразделением, всплывет старое воспоминание. Но нет. Пустота. Я даже не знала, какого цвета были волосы мамы. И были ли у отца такие же ореховые глаза, как у меня.
Может быть, я слишком многого хотела. Сейчас достаточно и того, что я нашла их место погребения. Я здесь, тут похоронены мои настоящие родители, и это уже начало. Впереди у меня уйма времени, чтобы узнать, какими были мои мама и папа, и есть ли у меня родственники — тетя или дядя, — которые бы помогли мне заполнить пробелы в памяти.
Читать дальше