Дженнифер Руш - Стертый (ЛП)

Как по будильнику я проснулась после полуночи и сразу же захотела увидеть Сэма.

Прежде чем встать, подумала: безопасно ли будет проникнуть сейчас в лабораторию?

И тогда вспомнила, что мы больше не в фермерском доме. Нет никакой лаборатории. И чтобы увидеть Сэма, мне нужно только голову повернуть.

Он лежал на животе, засунув руки под подушку. В темноте были видны контуры его татуировки — пересекающие спину и спускающиеся по рукам черные линии ветвей березы.

Я скользнула взглядом по ямочкам на его плечах. Представила, каким карандашом сделала бы его набросок. За месяцы после нашего с Сэмом, Ником и Касом побега из лаборатории Подразделения я осознала — ничто не постоянно, даже мои воспоминания. Сейчас я пользовалась любой возможностью, чтобы насладиться тем, что у меня есть.

"Не упускать ни единого мгновения" стало моей новой мантрой. Не упускать ни единого мгновения с парнями. Они были моей семьей, не важно, кровной или нет. Кас был мне как брат. И Ник, пусть мы иногда и бесили друг друга.

И Сэм… Я любила его больше всего на свете.

Я протянула руку, чтобы коснуться его и убедиться — он здесь, реальный, теплый, сильный, но передумала. В последнее время мы все были на нервах, и я побоялась, что, внезапно разбуженный, он выхватит из-под матраса пистолет. И направит его на меня.

Насколько возможно бесшумно я вылезла из постели и спустилась по лестнице дома, снятого нами в аренду. Ник сидел, склонившись над журнальным столиком, в оранжево-красном свете от горящего рядом камина. У его ног кучей лежала дюжина бумажных журавликов. Одного он держал в руке.

Он начал складывать их девять дней назад и не объяснял, зачем они ему. Сделанные до этого журавли лежали в коробке под моей кроватью, и я никак не решалась их выбросить.

— Привет, — сказала я, сев напротив него на один из потертых кожаных стульев. — Чего сидишь тут?

— А чего кому-то вставать посреди ночи? Не спится, — даже не взглянув на меня, ответил он.

— Точно.

Его глаза потемнели, веки опухли от усталости. Черные волосы спутались и завивались у ушей. Расстегнутая зеленая фланелевая рубашка обтягивала бицепсы и обнажала накачанный пресс.

Ник, несмотря на свой скверный характер, был так же неотразим, как и Сэм с Касом. Меня это просто сводило с ума. Я не считала себя непривлекательной, но рядом с ними ощущала себя крайне посредственной. Они не знают, что значит выглядеть плохо.

Я взяла в руки ближайшего к себе бумажного журавля. Края были согнуты точно, хвост сильно заострен. У парней все получалось идеально. Ник, как и Кас с Сэмом, редко в чем ошибался.

— Зачем тебе они? — спросила я.

Ник сложил голову еще одного журавля.

— Не знаю. Я…

Он замолчал, словно поймав себя на том, что скажет сейчас что-то более откровенное, чем обычно. Посмотрел на меня.

— Почему бы тебе не вернуться в постель к своему парню и не оставить меня в покое?

Я нахмурилась. Раньше бы я убежала, но в последние месяцы отношения между нами несколько улучшились, если можно так сказать. Теперь я знала Ника лучше, знала, почему он так себя ведет. Его вырастил жестокий отец. Сам он этого пока не знал, Подразделение стерло все его воспоминания.

Я хотела рассказать ему об этом прямо сейчас, но не могла подобрать нужных слов.

— Сэм не мой парень, — ответила я, потому что это было единственное, что я могла сказать.

— Во всяком случае, формально. — Я взяла лист бумаги и начала складывать журавля. — Кроме того, я не хочу спать.

— Мне все равно, — проворчал Ник.

Снаружи дул ветер, шумя листвой деревьев и врезаясь в дверь. На подоконниках лежал выпавший после обеда снег.

Ник доделал своего журавля и отложил его в сторону. Затем посмотрел на меня. Обычно его глаза были пронзительно-голубого цвета, но в свете камина казались свинцово-серыми и предостерегающими.

— Почему ты так смотришь?

— Как?

— Как будто хочешь что-то сказать.

Видимо благодаря тому, что мы не были очень близки, Ник читал меня как никто другой. Ему не мешали эмоции, и от него трудно было что-либо скрыть.

Я сглотнула.

— Не понимаю, о чем ты.

Он сердито вздохнул.

— Не прикидывайся дурочкой.

Думая, что ответить, я начала складывать еще одного журавля.

— Есть кое-что из твоего прошлого… что тебе, наверное, нужно знать.

— Тебе что-то известно?

— Немного.

— Но достаточно?

Я перестала складывать журавля.