Маргарет Стол - Прекрасный Хаос

Кто вы?

Но чем быстрее я проворачивался, тем сильнее нечто било меня. Следующий удар пришелся прямо в живот, и я согнулся пополам. Вот тогда я увидел их.

Его черные кеды. Они были настолько старыми и заношенными, что вполне могли оказаться моими.

Что вы хотите?

Я не дождался ответа. Я рванулся к его горлу, а он бросился на меня. Только тогда я разглядел его лицо и был потрясен истиной.

Он был мной.

Пока мы смотрели друг другу в глаза, вцепившись друг другу в горло, мы подкатились к краю водонапорной башни и слетели вниз.

Пока мы падали вниз, я думал лишь об одном.

Наконец.

~~*~~***~~*~~

Моя голова с треском ударилась о пол, и мое тело последовало за ней через секунду, простыня запуталась вокруг меня. Я попытался открыть глаза, но они слиплись ото сна. Я ждал, когда прекратится паника.

В моих предыдущих снах я пытался поймать Лену, которая падала. Сейчас я падал сам. Что бы это могло означать? Почему я просыпаюсь, чувствуя, как уже упал?

— Итан Лоусон Уэйт! Что, во имя всего святого, ты там делаешь?

У Аммы был особый способ кричать. Как говорил мой папа, она могла этим криком вернуть из Ада.

Я открыл глаза, но все, что я увидел, это одинокий носок, пробирающегося сквозь пыль паука и переплеты книг. "Уловка 22". "Игра Эндера". "Изгои". Захватывающий вид под моей кроватью.

— Ничего. Просто закрыл окно. — я взглянул на окно, но оно не было закрыто. Я всю ночь спал с открытым окном. Я начал оставлять его открытым, когда умер Мейкон (точнее, когда мы думали, что он умер), это была успокаивающая привычка. Большинство людей чувствовали себя более защищенными с закрытыми окнами, но я знал, что закрытое окно не защитит меня от того, чего я боялся. Оно не могло защитить меня от Темного мага или от Кровавых Инкубов.

Я не был ни в чем уверен.

Но если бы и был способ, Мэйкон обязательно нашел бы его. Я почти не видел его с тех пор, как мы вернулись из Великого Рубежа. Он все время проводил в Туннелях или работал над защитными чарами для Равенвуда. Ленин дом превратился в Крепость Одиночества после Семнадцатой Луны, когда Порядок Вещей — тонкий баланс, контролирующий мир чародеев, — был нарушен. Амма же создала свою собственную Крепость Одиночества здесь, на земле Уэйтов, ну или Крепость Предрассудков, как назвал ее Линк. Амма называла это "принятие необходимых мер". Она рассыпала соль у каждого подоконника и даже воспользовалась шаткой стремянкой отца, чтобы прикрепить треснутые стеклянные бутылки миртом. В Вадер Крике бутылочные деревья были так же распространены, как кипарисы. И даже сейчас, когда я увидел мать Линка у "Стоп энд Стил", миссис Линкольн сказала то же самое:

— Еще ловите злых духов в эти старые бутылки?

Я бы хотел, чтобы мы поймали ваших.

Вот что я хотел сказать. Миссис Линкольн покрутила пыльную коричневую бутылку Колы. Я не был уверен, что любая бутылка для дерева могла справиться с этой

Сейчас я хотел бы почувствовать свежий ветерок. Мне стало жарко и я облокотился на деревянную спинку своей кровати. Одеяло, тяжелое и удушающее, невозможно было сдвинуть. Обычно безжалостное солнце Южной Каролины появлялось в сентябре. Но в этом году было всё иначе.

Я потер шишку на лбу и направился в душ. Включил холодную воду. Я дал ей стечь пару минут, но она была все еще теплой.

Пять подряд. Я падал с кровати пятое утро подряд и боялся сказать Амме о моих кошмарах. Кто знает, что еще она повесит на креп мирта следующим? После всего, что случилось этим летом, Амма зациклилась на мне, как мама-ястреб, защищая свое гнездо.

Каждый раз, когда я выходил из дома, я мог практически чувствовать ее присутствие, мой собственный призрак, от которого я не мог убежать.

И я не мог выдержать это. Мне необходимо верить в то, что иногда ночные кошмары были просто ночными кошмарами.

Я учуял запах жареного бекона и включил воду. Наконец-то стало холодно. Так продолжалось до тех пор, пока я не вытерся и заметил, что окно было закрыто без моей помощи.

— Шевелись, Спящая красавица. Я готов задать жару этим книгам.

Я услышал Линка ещё до того, как увидел его, хотя его голос узнать было тяжело. Он стал ниже, больше похож на мужской бас, чем на голос юноши, который занимается игрой на барабанах и сочинением плохих песен.

— Да, ты готов поразить кого-то, но я почти уверен, что это не книги.

Я проскользнул на кресло рядом за нашим кухонным столом с обитыми краями. Линк стал настолько сложенным, что казалось, будто он сидел на одном из тех крошечных пластиковых стульев из начальной школы.